Однако они пытались узнать про него как можно больше — и как он сложен, и какие у него мускулы, и как он прыгает, и легко ли сбить его с ног…
А пока Финн оставался в лесу со своими наставницами и охотился для них. Он запросто загонял оленя и притаскивал его в дом за рога. „Иди же, Голл!” — говорил он, волоча свою добычу, а перетаскивая ее через очередную кочку, добавлял: „Так ты пойдешь, плешивый Конан, или мне закинуть тебя на плечи?”
Прошло время, и он начал подумывать, как бы взять за рога весь мир и притащить его по кочкам на подобающее место. Искусство править было у него в крови, ведь он происходил из рода прославленных властителей.
Рано ли, поздно ли, но молва о доблести Финна дошла до клана мак Морна, и однажды друидессы вновь снарядили своего воспитанника в путешествие.
— Теперь тебе лучше покинуть нас, — напутствовала его тетушка, — ибо сыновья Морны только и думают, как бы убить тебя!
Куда идти? Оставаться в лесу было опасно — поди угадай, из-за какого дерева вылетит камень или стрела.
Справа? Слева? А сколько их, стрелков? Финн вырос в лесу, но и у него было всего лишь два глаза. А когда смотришь вперед, не знаешь, сколько глаз глядят на тебя сзади и сколько пальцев застыло на тетивах. Ночью он мог противостоять любому врагу — за счет острого слуха, бесшумной поступи и знания леса, которого хватит на целый легион. Но днем его шансы были ничтожны.
И Финн пошел навстречу своей судьбе, пошел, чтобы победить всех противников и создать себе имя, которое переживет его и будет звучать, пока ирландцы внимают голосу Времени.
Глава 8
На этот раз Финн путешествовал один. Но он был так же приспособлен к одиночеству, как журавль, летящий на юг над бескрайним морем. Мысли, как известно, лучшие приятели, а разум Финна был не менее натренирован, чем его тело. Всю жизнь, даже находясь среди людей, он был одинок. „Все, кто приходил ко мне, уходили от меня, и счастье никогда не было моим спутником больше, чем на мгновение”, — сказал он, умирая.
Но это все случилось много лет спустя, а пока Финн отнюдь не искал одиночества. Напротив, он жаждал вести за собой людей. И он нашел их.
Он шел к Мой Ливе, вглядываясь в беспокойные сумерки зеленого леса. Он видел птиц с темным и сумрачным оперением, прятавшихся в тенях, разглядывал незаметных жуков, окрашенных природой под цвет древесной коры, высматривал прячущихся зайцев и почти невидимую в бликах речной воды рыбу…
По дороге он набрел на подростков, купавшихся в пруду. Глядя на их забавы, Финн понял, что все их приемы ему давно знакомы, и подумал, что может научить их множеству новых тонкостей искусства плаванья.
Мальчишки, гордые собой, продемонстрировали ему все, что умели, а затем предложили потягаться с ними. Такое предложение среди подростков почти равносильно объявлению войны, и Финн не смог отказаться. Но он, без сомнения, плавал несравненно лучше этих ребят, да что там, ни один бард не способен описать, как он плавал!
Пока юный герой показывал новым знакомым, на что он способен, один из них заметил: „А он неплохо сложен и светловолос!” И ребята так и прозвали его — „светлый”, что по-ирландски звучит как „Финн”. Вот так он и получил имя, под которым мы знаем его до сих пор, — имя, данное мальчишками, и ими же, возможно, сохраненное для истории.
Финн решил на некоторое время остаться с этими ребятами. Первое время они боготворили пришельца, пораженные его многочисленными умениями и доблестями. Но позже (и это было неизбежно) они его возненавидели. Ведь у него все получалось лучше — и бег, и плаванье, и прыжки, да и в драке ему не было равных. В конце концов оскорбленный Финн ушел от них.
Покинув шумную и озорную компанию мальчишек, он направился в Лок Лейн и поступил на службу к королю Финнтры. То есть теперь это королевство называют Финнтрой — в честь самого Финна, а тогда у него было другое название.
Он охотился для короля и вскоре заслужил славу лучшего охотника при дворе Финнтры. Более того, никто из других охотников не мог даже приблизиться к вершинам совершенства, достигнутым Финном. Все они, выслеживая или загоняя зверя, полагались лишь на быстроту своих ног, чутье псов да набор старых, как мир, уловок, и частенько упускали добычу. От Финна же выслеженный им олень не уходил никогда. Его добыча всегда была столь велика, что казалось, будто звери сами сбегались к нему.
Король восхищался мастерством нового охотника, молва о котором быстро разошлась по всему королевству. И, будучи, подобно всем великим людям, очень любопытным, он однажды пригласил его к себе.