— А потом мне откроется вся мудрость Мира.
— А что дальше? — настаивал юноша.
— А что может быть дальше? — парировал поэт.
— Я хочу знать, что ты будешь делать со всей мудростью Мира.
— Хороший вопрос, — улыбаясь, отозвался Финегас. — Я смогу ответить на него, лишь обладая всей мудростью Мира, и никак не раньше. А что бы ты стал делать?
— Я бы писал стихи! — воскликнул Финн.
— Я бы, наверное, тоже, — произнес поэт.
За знания Финн платил своему учителю всяческой работой по дому. Он таскал воду, разжигал огонь и собирал тростник для пола и кроватей. Финегас же учил его законам стихосложения, хитростям слов и искусству делать свой разум чистый и смелым. Но среди множества новых знаний Финн ни на минуту не забывал о Лососе Мудрости, ожидая его столь же страстно, сколь и Финегас. Он и так благоговел перед талантом и мудростью своего учителя, а уж после поедания Лосося тот, по его мнению, вообще должен был достигнуть совершенства.
Надо сказать, что Финн не только уважал, но и любил Финегаса — за бесконечную доброту, столь же бесконечное терпение, за готовность и умение учить…
— Я столькому научился от тебя, мой дорогой наставник! — сказал однажды Финн.
— Все, что я имею, — твое, сколько сумеешь взять, — ответил ему Финегас. — Больше, чем тебе нужно, ты все равно не возьмешь, так что бери, бери обеими руками!
— А вдруг ты поймаешь Лосося, когда я буду с тобой? — с надеждой размышлял юноша. — Как было бы здорово… — и он мечтательно устремил свой взгляд в зеленую даль.
— Так помолимся об этом! — отозвался Финегас.
— А расскажи, — продолжил Финн, — как Лосось наполняет мудростью свою плоть?
— В потаенном месте есть тайный пруд. На берегу его растет Священный Куст, с которого падают в воду Орехи Знания. А Лосось поедает эти орехи.
— Так ведь было бы проще найти этот пруд и собрать орехи прямо с куста. — предположил юноша.
— Это не было бы проще, — терпеливо объяснил поэт, — это было бы совсем не просто, ведь найти Куст можно только с помощью Знания, которое содержится в нем, а получить это знание можно, только отведав Орехов, а орехи можно съесть только в виде мяса Лосося.
— Мы должны дождаться Лосося! — сказал Финн в порыве смирения.
Глава 10
Жизнь Финна текла, как река — ночь сменяла день, вслед за днем снова приходила ночь, и ни днем, ни ночью не было ничего, кроме новых вопросов и ответов. Каждый новый день дарил разуму юноши новые крупицы знаний, и каждая ночь раскладывала их по полочкам — ведь по ночам мы закрепляем то, что узнали днем.
Если бы Финна спросили, как проходило его ученичество у Финегаса, он бы поведал о чередовании еды и сна да о бесконечных беседах, во время которых его разум часто норовил ускользнуть и спрятаться в дымке сонного уединения. Потом Финн пробуждался от минутного забытья и с огромным удовольствием пытался ухватить за хвост упущенную мысль и восстановить по ней предмет разговора.
Однако Финегас был опытным учителем и старался пресекать подобные вылазки разума своего подопечного. Поэт гонял мысли юноши, как раньше жрица — его тело, требуя осмысления вопросов и понимания ответов.
Задавание вопросов учителю может расслабить и расшатать ум ученика, если к этому не подходить всерьез. Финегас понимал это и потому часто заставлял Финна искать ответ самостоятельно, размышлять над вопросом и оттачивать его форму.
Постепенно разум Финна научился гоняться за мыслями, как раньше его тело — за зайцами. Теперь Финегасу оставалось только объяснять своему ученику, где тот был неправ, выстраивая ответ из вопроса. Так Финн окончательно усвоил порядок, по которому хороший вопрос превращается в хороший ответ.
Однажды, спустя не так уж много времени после разговора, о котором мы рассказали в предыдущей главе, Финегас подошел к Финну, держа в руках небольшую ивовую корзину. Взгляд учителя был одновременно торжественным и мрачным. Финегас смотрел на своего ученика с такой нежностью и грустью, что тому захотелось расплакаться.
— Что это? — встревоженно спросил Финн.
— Смотри! — отозвался поэт, поставив свою ношу на землю.
Финн заглянул в корзину.
— Там лежит лосось.
— Это — Тот Самый Лосось! — сказал Финегас, тяжело вздохнув.
Финн запрыгал от восторга.
— Я рад за тебя, учитель! О, как же я рад за тебя!
— И я рад, сердце мое, — произнес поэт.
Но, сказав так, Финегас уронил голову на руки и долго сидел, погруженный в свои мысли.
— А что делать теперь? — настойчиво поинтересовался Финн, уставившись на прекрасную рыбу.