Разговор зашел о книгах, коснулся излюбленного жанра — фэнтэзи. Кто-то достал новый роман, только что купленный в подземном переходе на Октябрьской. Я наугад раскрыл книгу где-то в самом конце, прочитал: „…И облаченный в белоснежные одежды маг взмахнул волшебным жезлом, сверкнула яркая фиолетовая молния, и Владыка Тьмы, покрытый черным плащом с изображением черепа, рухнул к его ногам…”
Все дружно рассмеялись: очередная дешевая „ходилка” на избитую донельзя тему сражения со всемогущим Повелителем Тьмы, очередное подражание Толкиену.
— Еще одна фальшивка, — сказал кто-то. Мы удивились: почему „фальшивка”?
— Чтобы писать о море, например, нужно быть либо моряком, либо человеком, любящим море и знающим о нем многое. Это верно в отношении любого литературного жанра; фэнтэзи — не исключение. Когда волшебную фантастику пишет человек, далекий от настоящего волшебства, получается именно фальшивка. Фэнтэзи должны писать маги. Ну, или, по крайней мере, специалисты в области древних волшебных искусств, магической Традиции вообще. Тогда в книге будет смысл, и реальность, в которой происходит развитие сюжета, будет правдоподобной.
Мысль эта — фэнтэзи должны писать специалисты по магии — прозвучала столь веско и столь неожиданно, что на минуту воцарилось молчание. А потом все заговорили — одновременно…
Так родилась эта серия книг. Именно серия, поскольку сам по себе жанр „фэнтэзи магического реализма” родился гораздо раньше. Думается мне, истоки его следует искать еще в тех незапамятных временах, когда слагались европейские мифы и древнейшие сказки. Именно на их основе в начале XX века были написаны первые книги в жанре фэнтэзи, но позднее связь с магической Традицией Европы была потеряна. Логиновский „Многорукий бог далайна” или „Там, где нас нет” Успенского — великолепные вещи, но… настоящей, реальной магией, магическим реализмом здесь и не пахнет…
Между тем именно сейчас — не будем здесь выяснять, почему — именно сейчас мы все более обращаем взгляд к собственным корням. С этим, например, связан и лавинообразный расцвет фэнтэзи исторического реализма. Хочется верить, что за сим последует и подъем реализма магического, восстанавливающий исконную связь фэнтэзи и Традиции… Мне думается, возможны два пути, которыми пойдут (а точнее, — уже идут) авторы, стремящиеся к новому реализму в волшебной фантастике. Первый из них — создание произведений, опирающихся на оригинальные древние предания и мифы или, быть может, на исторические факты и события, так или иначе связанные с традиционной магией. Примером такого фэнтэзи могут послужить многочисленные средневековые и современные вариации на тему Тристана и Изольды или рыцарей короля Артура, восходящие к древнейшим мифам, с одной стороны, и к реальным историческим событиям, с другой. Второй путь — создание произведений, не имеющих прямой связи с мифологией и фольклором, но проникнутых настоящей, традиционной магией. В этом отношении к фэнтэзи магического реализма приближаются, например, книги В.П. Крапивина, действие в которых разворачивается, в общем-то, в современном мире, но обуславливается законами, восходящими к магической Традиции.
Книги обоих этих направлений будут представлены в нашей серии, причем та из них, что выходит в свет первой — „Пять королевств Ирландии” Джеймса Стефенса, представляет собой не только классику фэнтэзи магического реализма, но и гармоничное, внутренне оправданное сочетание обоих означенных выше вариантов…
Джеймс Стефенс, известный ирландский писатель и поэт, родился в 1880 году в Дублине и провел там детство и юность, занимаясь самообразованием и работая клерком в адвокатской конторе. В 1909 году вышла первая книга его стихов, а через два года в The Irish Review был опубликован первый его рассказ. Но широкую известность Стефенс получил только после выхода в 1912 году первого своего романа, который назывался „Кувшин золота”. Вслед за „Кувшином” появились другие книги, выходящие уже не только на Британских островах, но и за океаном, а за книгами последовали восторженные отклики критиков: „это сказка всех эльфов и фей, всех богов и всех фантазий, полная философии и очень поэтичная…” (The Times), „мудрая, прекрасная и юморная книга…” (The Pall Mall Gazette), „экстраординарная человеческая драма, драма, в которой все действующие лица — живые люди, с солнцем, и с тенью, и с глубиной полночи в душах…” (The Daily News). И, наконец, в одной из статей The Evening Standard — „это один из очень немногих авторов, дарящих восхищение англичанам…”