Однако все-таки стоит вспомнить, что Голл однажды выручил Финна из беды. Кроме того, когда беда пришла к ним обоим, и люди Фианны за неверие были сосланы в ад, Голл мак Морна первым бросил вызов преисподней, сжимая в своем могучем кулаке цепь с тремя железными шарами, и он первым атаковал полчища ужасных демонов, и он же вывел из ада Финна и всю Фианну.
Зачарованная пещера в Кэш Корран
Глава 1
Финн мак Уайл был самым доблестным военным вождем в мире, но к своим личным делам он относился совсем по-иному. Иногда спокойствие и степенность изменяли ему, и он использовал любую возможность, сулящую приключения. А так как он был не только воином, но и бардом, а кроме того — еще и ученым мужем, все странное и необычное непреодолимо влекло его.
Он был таким славным воином, что, несмотря на отсутствие одной руки, ему всегда удавалось вытащить Фианну из любой беды, в которой она оказывалась; но он был еще и таким завзятым поэтом и романтиком, что все люди Фианны вместе с трудом могли вызволить его из неприятностей, в которые он ухитрялся попадать. Его заботой было хранить покой Фианны, а заботой всей Фианны было хранить своего вождя от опасностей. И люди Фианны не жаловались, ведь они любили каждый волосок с головы Финна больше, чем своих жен и детей. И немудрено — ведь не было в мире человека, более достойного любви, чем Финн. Голл мак Морна не был особенно верен Финну на словах, но на деле его преданность была велика. Хоть он и не упускал возможности убить кого-нибудь из родичей Финна (ведь между кланами мак Байшкне и мак Морна всегда была смертельная вражда), но по призыву вождя он первым бросался в бой, яростно, как лев. А иногда и призыва не требовалось — стоило только Голлу почувствовать сердцем, что с Финном что-то не так, и он бросал очередного Финнова родича, чтобы успеть туда, где требовалась его помощь. И никакой благодарности он за это, конечно, не получал — ведь Финн, хоть и любил его, но особой симпатии к нему не испытывал. Впрочем, Голл питал к Финну те же самые чувства.
Однажды сидели Финн с Конаном Сквернословом и гончими Бран и Шкьоланом в охотничьей засаде на вершине Кэш Коррана. Внизу и со всех сторон кипела жизнь — народ Фианна бил дичь в Легни и Брефни, крался по ореховым и буковым лесам Крэбери, рыскал по чащобам Кил Конора и бродил среди обширных равнин Мой Конала.
Великий вождь был счастлив — его взор ласкали любимое ясное небо, покачивающиеся под ветром деревья, солнечный свет и тучные нивы. Слух улавливал множество разных звуков — лай гончих псов, звонкие клики юношей, посвист егерей — и каждый звук сообщал ему новые подробности происходящей охоты. Топот и крики раненых оленей, визг барсуков, встревоженный пересвист птиц, согнанных с насиженых мест…
Глава 2
А в это время Конаран, сын Имидела, король сидов, живущих в Кэш Корране, также следил за охотой. Но Финн не видел его— никто из нас не может видеть Волшебный народ, не войдя в его царство, а вождь даже и не думал в тот момент о волшебстве. Конаран не любил Финна и, заметив как безмятежен герой, задумал подчинить его своей власти. Неизвестно, какое зло причинил Финн Конарану. Видимо, это зло было очень большим, раз король сидов из Кэш Коррана так обрадовался, увидев беспечного и беззащитного Финна таким близким и таким беспомощным…
Кстати, у этого самого Конарана было четыре дочери. Он любил их и гордился ими, но ни среди сидов Ирландии, ни среди ирландских людей не было более уродливых, злобных и взбалмошных девиц.
Их волосы были черны, как сажа, и жестки, как проволока, — они сплетались и торчали на их головах кустами. У них были блестящие красные глаза, черный перекошенный рот, из которого торчали целые изгороди желтых кривых клыков. У них были длинные тощие шеи, которые могли вертеться по кругу, как куриные, а руки их были длинными и мускулистыми, причем на конце каждого пальца был длинный ноготь, жесткий, как рог, и острый, как бритва. Их тела были покрыты волосами, мехом и пухом, так что они были похожи на собак, на кошек и на цыплят одновременно. Под носом у них торчали усы, а из ушей — клочья шерсти. Взглянув на них один раз, уже не хотелось увидеть их снова, а увидев снова — хотелось умереть от такого зрелища.
Их звали Каэвог, Куиллен и Иаран. Четвертая дочь, Иарнах, тогда отсутствовала, и мы пока не будем говорить о ней.
И вот Конаран призвал к себе трех дочерей.
— Финн один, — сказал он, — Финн один, ненаглядные мои!
— Ах! — сказала Каэвог и защелкала и заскрежетала челюстями от удовольствия.