— Вы можете легко убедиться, святой отец, что я женщина, если только согласитесь дать мне вашу руку, — с этими словами говоривший взял руку Атоса и положил ее себе на грудь.
В ладонь удобно легла упругая женская грудь, а пальцы ощутили затвердевший сосок, венчающий эту восхитительную полусферу. Горячая волна пронизала все тело Атоса, он повернулся лицом к женщине, прижавшейся к его плечу, на него пахнул тот самый дразнящий запах духов, что чудился ему в полусне… Последнее, что он помнил, был холод замерзших маленьких женских ножек, ищущих тепла и убежища под его половиной одеяла, и возмущенное мяуканье кошки, разбуженной неожиданным и наглым вторжением…
Он проснулся, когда в крохотном окошке забрезжил серый свет.
Угли в очаге погасли, стало холодно. Он осторожно приподнялся, вгляделся в прекрасное женское лицо, полускрытое от его взора волной светлых волос, смутно знакомое, как кажутся знакомыми все женские лица на твоей подушке, вздохнул — ему вспомнились безумства, что совершили они в эту ночь, но будить прелестную незнакомку не стал, а осторожно выбрался из постели, собрал свои вещи и вышел в прихожую.
В кресле, закутавшись в два подбитых мехом плаща, спал паж. Два других плаща, его и Гримо, висели на колышках, вбитых в стену. Он взял их, осторожно приоткрыл дверь. Серый предутренний свет упал на лицо пажа, и Атос понял, что перед ним женщина. Впрочем, этому он уже не удивился. Поразило его то, что он знал ее: это была маленькая Кити, та самая служанка миледи, которую Арамис когда-то пристроил к Мари Мишон, своей подружке в Туре. Мари Мишон… Господи! — сообразил он. — Ведь этим именем прикрывалась всем известная… Значит его таинственной любовницей на одну ночь была герцогиня де Шеврез, сумасбродка, сорвиголова, авантюристка, существо непредсказуемое и любвеобильное, скорее всего, соблазнившаяся возможностью совратить молодого священника и ввергнуть его в геенну огненную… Вот почему ее черты показались ему смутно знакомыми…
Он пошел в конюшню, разбудил Гримо, умылся ледяной водой, не переставая думать о прихотях судьбы и удивляясь той необъяснимой легкости, которую ощущал во всем теле, несмотря на изнурительную прошедшую ночь…
Они с Гримо прискакали к парку, когда солнце еще не поднялось над дальним лесом. Морозило. В темно-голубом небе лениво проплывали светлые облака, все предвещало ясный, солнечный день. Парк спускался прямо к реке. Здесь, на небольшой полянке, уже расхаживал виконт де Вард. В стороне стояли два дворянина, укутанные в плащи, а чуть поодаль слуги держали коней.
— Доброе утро, господа. Кто из вас согласился стать моим секундантом?
— Барон де Совер, к вашим услугам, — поклонился один из молодых людей.
— Граф де Ла Фер, — поклонился в ответ Атос. — Позвольте выразить вам мою признательность.
— Может быть, приступим к тому, ради чего мы собрались! — нетерпеливо воскликнул де Вард.
Атос не обратил на его слова внимания.
— И коль скоро вы были столь любезны, барон, что согласились секундировать мне, я прошу вас оказать мне еще одну услугу: в случае, если я буду убит или ранен, помочь моему слуге отвезти меня в селение. А теперь я к вашим услугам, виконт! — с этими словами Атос сбросил плащ, шляпу, обнажил шпагу и встал в классическую позу, словно был на уроке фехтования.
— Граф, вы имеете полное право отбросить ножны, чтобы они вам не мешали, — крикнул барон.
— Вы очень любезны, барон. Я благодарен вам, но предпочитаю не следовать вашему совету. Видите ли, я оттачивал свое мастерство не в гимнастическом зале, а в реальном бою. Мне никогда не мешают ножны.
Как и предвидел Атос, де Вард начал с яростных атак. У него оказалась твердая, сильная рука, он обладал опасной быстротой реакции, но злость туманила ему разум, и он дважды чуть не наткнулся на шпагу экс-мушкетера.
Атос мысленно похвалил себя за предусмотрительность: почти месяц воздержания от вина вернули ему былую уверенность и твердость руки. Он стал постепенно теснить подвижного, верткого противника.
Секунданты поняли, видимо, что развязка близка, и подошли поближе к сражающимся.
Краем глаза Атос отметил, что многоопытный и потому осторожный Гримо в ответ на это направил коней поближе к поляне, ему показалось даже, что он услышал щелчок взводимого курка седельного пистолета.
Дыхание де Варда участилось. Выпады стали беспорядочными. Гримаса ненависти исказила юное смазливое лицо.
Атос поймал виконта на ложном выпаде и хладнокровно нанес смертельный удар точно в сердце. И сразу же повернулся лицом к друзьям де Варда.