— Мсье Жюссак судит по себе, монсеньор, — сказал, кланяясь, Арамис. — Он бы не рискнул остаться со мной лицом к лицу.
— Хорошо, хорошо, господа, оставим колкости на потом. Я просил всех, кроме господ мушкетеров, выйти.
Гвардейцы торопливо покинули кабинет. Жюссак обернулся в двери и послал насыщенный злобой взгляд Арамису.
— Господа! Простите за несколько необычный способ приглашения, но у меня не было иного выхода, я предвидел, что вы, каждый из вас в отдельности и все вместе, не соизволите откликнуться на мой призыв, если бы я послал его в общепринятом порядке.
— Монсеньор, вы совершенно правы, ибо в таком случае нам надлежало бы испросить дозволения короля, — заметил д'Артаньян.
— Иными словами, вы признаете, что я поступил правильно? — с удовлетворением произнес кардинал, тушировав в первой словесной схватке хитрого гасконца. — Признаться, я ожидал чего-то такого и потому решил подкрепить приглашение в мой дворец, скажем так, своей аргументацией.
— Весьма своеобразной, монсеньор, — пробормотал Арамис, и кардинал предпочел его не услышать.
— Господа, я пожелал вас видеть, чтобы задать всего один вопрос. Всем вам вместе. Скажите, кто из вас может дать мне слово дворянина, что ничего не знал о планах побега королевы-матери из Компьенского замка?
Мушкетеры молчали.
Ни один мускул не дрогнул на их лицах, никто не обменялся взглядом с товарищами, все они смотрели прямо в лицо кардиналу и молчали.
— Я так и предполагал. Но все же я повторю своей вопрос, немного видоизменив его: кто может дать слово дворянина, что не участвовал в организации побега королевы-матери?
И опять в ответ ему было молчание.
— Я так и думал.
— Вы полагаете, что это по силам только нам четверым? — не удержался от иронического замечания Арамис.
— О, нет, я не был бы столь категоричен в своих оценках и не стал бы обижать других сорвиголов Франции. Я лишь имел в виду, что для вас честь дворянина превыше всего на свете. Потому и решил избежать скучной процедуры допроса с пристрастием. Мне не терпелось докопаться до истины, и теперь я знаю ее.
— Согласен, монсеньор, вы сделали мастерский ход, — сказал Атос и едва заметно склонил голову.
Друзья с некоторым удивлением воззрились на него.
— Если вы надеетесь, что мы расскажем вам, каким образом, почему, с кем и так далее — вы глубоко заблуждаетесь. Могу вас заверить, что даже формального признания от нас вы не дождетесь. Все это я говорю только потому, что вы апеллировали к нашей дворянской чести и тем самым взяли и на себя, как дворянин, определенные обязательства.
— Браво, граф де Ла Фер! Я называю вас вашим настоящим именем. Думаю, вы согласитесь, что такой разговор более приличествует графу, а не человеку, скрывшемуся за названием греческого острова.
— Горы, ваше высокопреосвященство.
— Что же касается формальностей, то я не собираюсь ни отправлять вас на Гревскую площадь, ни бросать в Бастилию. Для этого мне пришлось бы обращаться к его величеству королю. Просто вы исчезнете в подвалах одного из моих замков и останетесь там до самой смерти. — Кардинал уловил едва заметную ухмылку на губах д'Артаньяна. — Вы правильно поняли меня, лейтенант. До моей смерти. Но предупреждаю, я намерен жить долго, — кардинал взял колокольчик и позвонил.
Дверь приоткрылась, в ней возникла постная физиономия брата Жерома.
— Скажи де Жюссаку, что он может вернуть господ мушкетеров в выделенные им апартаменты.
Когда появился Жюссак, Арамис не удержался и воскликнул с насмешливой улыбкой:
— Счастливо оставаться, ваше высокопреосвященство! — и все четверо мушкетеров, не сговариваясь, отсалютовали кардиналу так, словно в их руках были шпаги.
В приемной Портос, оглядев немецких наемников и гвардейцев кардинала, шепнул:
— Может быть, попытаемся сейчас, друзья?
Атос молча покачал головой.
Д'Артаньян прошептал:
— Нас задавят массой. И убьют при сопротивлении. Самый удобный вариант для его высокопреосвященства.
Словно в подтверждение его слов, немецкие наемники окружили их и сдавили плечами так, что мушкетеры не смогли сделать и шагу, пока лучившийся самодовольством де Жюссак не скомандовал: “Вперед!”.
Великий человек, кардинал Ришелье, никогда не пренебрегал мелочами. Он безукоризненно, словно старый гофмаршал, знал рутину, царившую в королевском дворце, и понимал, что д'Артаньяна хватятся нескоро. Де Тревиль, простывший на охоте, лежал в своем загородном доме, а все остальные привыкли, что лейтенант временами исчезает, выполняя поручения великих мира сего. А то, что вместе с ним исчезнут и трое его друзей, никого не удивит — не в первый раз такое случается.