— Ваша госпожа? — переспросил он.
— Да, лейтенант. Если вы не возражаете, я могу проводить вас туда, где вы сможете без помех поговорить с ней.
С ней, это значит, с королевой, наконец, сообразил д'Артаньян. Кого еще мог назвать своей госпожой Ла Порт? Он почувствовал, как заколотилось у него сердце.
Ла Порт ввел его в небольшой кабинет и сразу же исчез. Вскоре бесшумно открылась незаметная в обитой шелком стене потайная дверь.
Вошла Анна Австрийская.
— Лейтенант, я все эти годы всегда чувствовала, что в случае нужды могу положиться на вас, вашу скромность и ваше мужество, — сказала она, протягивая мушкетеру руку.
Лейтенант молча поцеловал прекрасную руку, подумав, что он удостоен этой чести второй раз в жизни и что королеве понадобилось очень много времени, чтобы решиться и сказать такие простые слова.
— Я знаю, что его высокопреосвященство не относится к числу ваших друзей.
Д'Артаньян молча поклонился, подумав, что кое-что начинает проясняться.
— И мне известно также, какую благородную роль вы сыграли в недавней истории… — королева многозначительно не договорила фразу.
— У вашего величества возникла необходимость что-то приказать вашему покорному слуге?
— Да, мсье д'Артаньян.
— Вы же знаете, ваше величество, что я ваш самый преданный и верный слуга.
— Я хочу попросить вас помочь моему лучшему другу выехать из Парижа. Ему и его служанке… — королева мило покраснела и исправилась, — я хотела сказать, слуге. Он приехал ко мне из Тура и попал в ловушку.
— Разве днем ворота закрыты, ваше величество?
— Сегодня, я уверена, закрыты.
— В таком случае, ваше величество, где я могу встретить вашего друга, чтобы сопровождать его?
— В особняке Люиня, у герцогини ди Лима.
— Мне понадобится некоторое время, чтобы найти мушкетерские плащи. Какого он роста, примерно?
— Моего. И моего телосложения.
— Я все понял, ваш величество. Разрешите откланяться?
— Идите, лейтенант. И да пребудет с вами Бог!
Герцогиня ди Лима встретила д'Араньяна ласковым упреком:
— Вы совсем позабыли меня.
— Вы же знаете, герцогиня, о моем искреннем преклонении перед вашей красотой, — ответил лейтенант. — Но я не хозяин своего времени и своих поступков.
Ди Лима уловила скрытый смысл этих слов и грустно улыбнулась, давая понять, что она в этой ситуации на стороне лейтенанта. Они еще какое-то время разговаривали о пустяках. Д'Артаньян нетерпеливо поглядывал на огромные напольные часы, чей маятник под тяжестью огромных гирь неумолимо отсчитывал секунды, сокращая время до наступления сумерек, когда охрана ворот становится особенно тщательной и строгой.
— Но где мой будущий спутник? — не выдержал мушкетер.
Ди Лима загадочно улыбнулась, и в этот момент в кабинет вошла герцогиня де Шеврез, неотразимая в мужском костюме, поверх которого был наброшен лазоревый мушкетерский плащ.
“Значит, Планше успел привезти одежду, что неудивительно, а герцогиня стремительно переоделась, что для женщины просто невероятно!” — подумал д'Артаньян, склоняясь перед Шеврез.
— Мы с лейтенантом давние друзья, — сказала светлая герцогиня темной.
— О, да, — подтвердил лейтенант и хотел было добавить, что впервые узнал герцогиню под именем Мари Мишон, белошвейки из Тура, но потом решил, что не стоит добавлять перцу в и без того пикантную ситуацию, когда две любовницы Арамиса проявляют столь трогательное единодушие в стремлении помочь королеве.
— Но он не знает, что его ждет еще одна приятная неожиданность, — сказала светлая герцогиня и нетерпеливо оглянулась на дверь. Словно повинуясь ее безмолвному приказу, вошел прелестный кадет и ловко поклонился.
— Бог мой, провалиться мне на это самом месте, если это не Китти! — воскликнул лейтенант и, не обращая внимания на двух герцогинь, обнял “кадета”. — Конечно, почему я сразу не сообразил, ведь именно Арамис рекомендовал тебя в камеристки… — он спохватился, что сказанное может обидеть ди Лима, и ловко переменил тему:
— Ты совершенно не изменилась, Китти!
— Вы могли бы сказать мне об этом значительно раньше, лейтенант, если бы хоть раз нанесли визит герцогине!
— Мне остается только сожалеть, что я этого не сделал! — он придирчиво осмотрел кадета, затем проверил форму мушкетера, отлично сидевшую на герцогине. — Надеюсь, в этом доме найдется два подбитых мехом плаща? На улице собачий холод. И пока мы доедем до Венсена, вы можете закоченеть, мои прелестные дамы.
— При чем здесь Венсен? Нам нужно ехать в сторону Лиможа, а затем в Бордо, чтобы скорее сесть на корабль, идущий в Испанию, — сказала Шеврез.
Насколько мне известно, отдан приказ досматривать на выезде из Парижа всех подозрительных, — почтительно поклонился ей д'Артаньян. — Вот я и подумал, что поскольку король в Венсенском замке, поездка туда офицера королевских мушкетеров ни у кого не вызовет подозрения. И что немаловажно, я часто сопровождаю туда короля, и меня знают все стражники. В сторону Лиможа мы свернем, когда минуем Венсен.
В полдень из ворот особняка выехали три гвардейца, укутанные в теплые плащи. Они ехали в сопровождении вооруженного слуги.
Подъезжая к городским воротам, д'Артаньян зычно крикнул, предупреждая вопрос караульных:
— Д'Артаньян, лейтенант королевских мушкетеров с двумя господами мушкетерами, следующий в Венсен!
Ворота маленькая кавалькада миновала беспрепятственно.
Глава 35
Атос и Гримо выехали из парка на дорогу, ведущую к небольшому селению Рош-Лабейль.
Стремительно темнело, и вместе с ночным мраком землю охватывал холод.
— И где ваша милость собирается ночевать? — спросил Гримо с той крохотной толикой фамильярности, на которую верные слуги получают право в долгих совместных поездках с господином. — До деревни добрый час пути, к тому же, как я заметил, там одни только грязные нищие крестьянские домишки.
Атос растерянно пожал плечами. Действительно, он не подумал о ночлеге.
— Вон там, на холме, если мне зрение не изменяет, виднеется что-то вроде часовни, — продолжал Гримо. — Не удивлюсь, ваша милость, если это местный погост. Тогда рядом с ним, как и положено в христианских краях, должен находиться домик священника.
— Что бы я без тебя делал! — воскликнул Атос, хотя минуту назад собирался сделать слуге замечание за чрезмерную разговорчивость. — Вперед!
Они подъехали к крохотному чистенькому домику, приткнувшемуся к такой же маленькой и уютной церкви, за которой смутно угадывалось кладбище.
У входа стояла простая крестьянская повозка, понурая лошадка, помахивая головой, жевала сено, щедрой охапкой брошенное перед ней прямо на землю, а за лошадиной трапезой с любопытством наблюдала черная, с белой манишкой пушистая кошка.
Из дому вышел невысокий молоденький служка в наброшенном поверх теплой куртки белом коротком стихаре. Он держал зажженный фонарь. Внимательно оглядев повозку, поправил торчащее из нее сено, повесил фонарь на специальный шест, приделанный к козлам, взобрался на телегу, свесил ноги и забормотал что-то.
Вышли возница и кюре.
— Никак, ваша милость, мы в самый раз подоспели. Кюре куда-то уезжать собрался, — сказал Гримо.
Атос прыгнул с седла и быстро подошел к дому.
— Святой отец, — обратился он, почтительно снимая шляпу, — мое имя граф де Ла Фер. Ночь застигла меня и моего слугу в ваших местах, мне совершенно незнакомых. Я хотел просить у вас приюта, но, как я вижу, вы собираетесь уезжать…
— Сын мой, нет ничего проще. Я еду к умирающему, дабы оказать ему последнюю пастырскую помощь. И не вернусь раньше завтрашнего дня. Мой дом в вашем распоряжении. К сожалению, единственный фонарь я забираю с собой — в наших краях трудно достать хорошие фитили и масло. Но в доме есть свеча. Если вы будете экономны…
— Мне вообще не нужен свет, святой отец, я сразу же лягу спать. Но я оставлю несколько ливров на богоугодные дела и думаю, вам удастся обзавестись вторым фонарем.