Антисемитизм, по-моему, реакция на непохожесть, необычность евреев, на их фанатизм, как виделось со стороны, в отстаивании, оберегании своей веры, своих обычаев, своего образа жизни, реакция на их взаимовыручку взаимоподдержку, необходимые для выживания народа во враждебных условиях. Это, как мне представляется, самая общая, уходящая в древность причина…
Далее — «подпричины». Бытовой, «низовой» антисемитизм питался образами евреев-ростовщиков, торговцев, корчмарей и прочих шейлоков мелких калибров. Антисемитизм «верхов», элитный антисемитизм отражал, как думается, боязнь конкуренции способных, талантливых людей в науке, искусстве, управлении, а также в торгово-финансовых делах крупного масштаба. Питают, поддерживают антисемитизм разного рода мифы («кровь младенцев» и т. п.), первоначально возникшие в недрах христианства, а затем ставшие элементом массового сознания. Наконец, нельзя не сказать и о том, что нередко «власть предержащие» используют (и насаждают) антисемитизм, рассчитывая таким путем получить поддержку определенных социальных групп.
— Исчерпывающее объяснение, хотя каждый еврей вновь и вновь задается этим вечным вопросом: «За что?» Но давайте оставим евреев и переместимся в Россию. Вас не раздражает нынешнее стремительное обогащение довольно большой категории людей в России, ничего не производящих? Не тревожит моральная деградация, когда все подчинено одному добыванию денег? Вон в школах Толстого, Чехова, Гоголя собираются преподавать в адаптированном виде. Пошлость самая низкопробная правит бал на экранах телевизоров, в прессе…
— «Раздражение», пожалуй, не самое точное слово. Печально, разумеется, когда у кого-то много денег, а у тебя (в данном случае — у меня) их нет. Обидно. Но как ученый, как человек, достаточно хорошо знающий социальную историю и психологию масс, я понимаю, что материальное неравенство еще долго будет сопровождать (и питать) общественный интерес. Нужны «лишь» механизмы, которые могли бы сглаживать неравенство. Такие механизмы уже «придуманы». Они неизбежно появятся и в России.
Насчет «ничего не производящих» у меня сомнения. В массе своей, эти самые «не производящие» производят — варварски, жестоко, часто преступно, но производят — очень важную продукцию — рыночную инфраструктуру, рыночную психологию, рыночные привычки. Жуликов, преступников надо сажать (чего мы еще не умеем делать). А другие «ничего не производящие» пусть производят.
Беда в том, что в реальной истории, в реальном социуме трудно отделить «овец» от «козлищ». И «производство» рынка неизбежно связано — особенно на первоначальных этапах — с культом денег, с царством пошлости, с деградацией моральных ценностей. Все это есть, и все это до невозможности противно.
— Россия сегодня пытается вступить вторично в одну и ту же воду. Сто лет назад она уже совершила попытку войти в капитализм. Попытка оказалась сорванной. Спустя век снова вернулись к «периоду первоначального накопления»… Но, может быть, и в самом деле капитализм — не русский путь? Вон какие уродливые формы он приобретает. Они режут глаз на фоне «капитализма с человеческим лицом», сформировавшимся в цивилизованных странах. У них было время поработать над своим капитализмом.
— По существу Вы сами ответили на заданный мне вопрос. Но мой ход мысли будет несколько иным.
Во-первых, Россия вступила в совсем иную, принципиально иную «воду». Ибо конец XX века — после почти столетнего господства «социализма» — фундаментально отличается от конца XX века.
Во-вторых, никто в России не знает, куда она идет, равно как никто не знает, что такое «русский путь».
В-третьих, я бы предпочел «социализм с человеческим лицом». Возможны варианты: «капитализм с социалистическим лицом» или «социализм с капиталистическим X» (вместо X каждый подставляет то, что ему нравится).
Теперь вернусь к «балу» на телевидении. Я придерживаюсь консервативных, «просвещенческих» взглядов, соответствующих моему возрасту. Телевидение, радио, газеты, книги должны, конечно, и развлекать, и информировать, но — и это общий знаменатель — должны делать людей умнее, добрее, словом, лучше. А сейчас вся эта махина работает на оглупление, принижение, озлобление человека. СМИ (средства массовой информации) превратились в СМО (средство массового оглупления). Навсегда? Думаю, нет. Надолго? Возможно. Россия уже прошла много голгоф. Пройдет и эту.
А вот адаптированный Толстой меня не волнует. Я очень жалею, что не смог, не успел (и не успею) прочитать массу интересных книг. Не сердитесь, но я — за «Всемирную библиотеку адаптированной литературы». Скажем, «Французская классика» в 5-ти томах. А кто захочет, может одолеть два тома «Семьи Тибо». Тут важен не принцип, по-моему, а качество адаптации.
— Не пугайте меня, Александр Евгеньевич! Если уж Вы готовы поддаться веяниям нашего безумного времени… Кому нужна адаптированная «Анна Каренина»? При самом «умелом» сокращении произойдет надругательство. Лучше вообще поставить крест на литературе. А для самых любознательных составлять «умело» составленные аннотации, в которых толстовский роман будет выглядеть рядовым любовным треугольником.
— Это Вы меня пугаете. Своим максимализмом, крайностями. То — «дураки», то — «надругательство», «крест» (простите!). Я не уверен, что мы с Вами знаем, кому что нужно. Но уверен, что кому-то будет нужна «умело» адаптированная «Анна Каренина». И даже уверен в том, что человек, осиливший «Всемирную библиотеку адаптированной литературы», будет богаче того, кто поставит крест на литературе.