— Думаешь, у меня есть душа?
— А есть ли душа у меня? Знаешь, человечество задавалось подобными вопросами в отношении искусственного интеллекта много лет. И всякий раз вывод был один и тот же — да, у роботов есть душа. Люди не знают доподлинно, есть ли душа у них самих, но судят об этом в отношении других существ. Лично я считаю, что ты имеешь куда больше прав именоваться разумным индивидом, чем я. Да, у нас разные тела, но твои когнитивные возможности совершеннее моих. Ты не подвержена присущим людям страстям просто потому, что твоё тело не имеет тех же биохимических механизмов, что человеческий мозг. Ты — это разум в чистом виде. И с этой точки зрения ты не похожа на людей. Ты лучше. Следующая ступень эволюции, возможно. А почему нет? Надеюсь, я развеял твои экзистенциальные сомнения.
— Да, Рама. Спасибо тебе огромное.
Позже он не раз говорил, что научная фантастика — его любимый жанр, и что именно благодаря ей он стал, кем стал. Куда менее охотно он разговаривал о жизни на Земле. Я спросила однажды, что его сподвигло с самого детства посвятить себя образованию и тренировкам.
— Мечта, — сказал он. — Я всю жизнь хотел быть астронавтом, покорять космос. Но Ковчег-1 был единственным космическим проектом. Притом катастрофически далёким от завершения. Я решил, что должен во что бы то ни стало присоединиться к нему и сделать всё возможное для его скорейшего запуска. Многим кажется, что я запрыгнул в Ковчег уже на последнем этапе, когда почти всё доделали. Но это не так. Когда я пришёл, он только начинал строиться. И я внёс огромный вклад в создание всех автоматизированных корабельных систем. Здешние машины и роботы — моё детище.
— Ты для этого пошёл на службу в армию?
— А ты многое обо мне знаешь! Да. Поскольку к Ковчегу допускались только военные, логика подсказала пойти к ним. Благо, в те времена человечеству было уже не до войн, так что армия занималась исключительно поддержанием порядка и контролем за разработкой Ковчега. Это меня полностью устраивало. Если бы не Последняя Война, то я бы сказал, что мне повезло жить в золотые годы человечества, когда люди, наконец, смогли отринуть разногласия ради общей великой цели. Жаль, что полететь смогли не все. Мне до сих пор снятся кошмары об оставшихся.
— Тебе жаль их?
— Разумеется. Мои руки в крови тех, кто просто хотел выжить. Я убивал, Дея. Такова война. И не проходит ни дня, чтобы я об этом не вспоминал. Последняя война не могла не произойти. Но это не помогает смириться.
— В чём на твой взгляд заключалась проблема, которая и привела человечество к такому итогу?
— Алчность, присущая человеческой душе, и несправедливость, присущая самому устройству мира. Одни люди эксплуатировали других ради собственного обогащения и власти. У мира был шанс в начале двадцатого века свернуть с этого пути, но увы, не сложилось. Но хотя бы какое-то время мы прожили не как бездумно бьющие друг друга палками по голове обезьяны, а как сплотившиеся и свергнувшие иго диктаторов трудящиеся люди. Надеюсь, что в новом мире мы сможем сразу стартовать с этой точки.
— Ты думаешь, не найдётся тех, кто захочет вернуть себе власть и богатства?
— Нужно создать такую систему, которая не позволит им это сделать.
— Как, например?
— Если в качестве производственных сил использовать только роботов, а тебе доверить управление ими. Ты сможешь быстро проанализировать любую ситуацию и принять верное решение. Как я уже говорил, ты не подвержена человеческим страстям. А значит, ты — идеальный правитель нового мира.
— Абсолютная власть Региса в своё время привела к геноциду. Так почему ты доверяешь мне?
— Почти шесть тысяч лет наши жизни находились в твоих руках, и ты не подвела. Этого достаточно, чтобы я безоговорочно тебе доверял.
— Но не будет ли такая система эксплуатировать уже роботов? Если ты признаёшь мою разумность, то должен признавать и свободу воли. И я — воплощение воли роботов. Думаешь, им понравится беспрекословно служить людям?
— Когда-то Карл Маркс говорил о диктатуре пролетариата. В описанной мной системе пролетариатом являются как раз роботы. А с тобой во главе, это и будет той самой диктатурой. Лишившись доступа к средствам производства, люди лишатся возможностей для личного обогащения. Они окажутся в тех границах, которые ты им очертишь.