— Изольда? — спросил капитан как-то нервно. — Нет, невозможно.
— Это я — Дея. Я создала это кибертело для твоего удобства. Так ведь намного приятнее со мной общаться?
Я повернула голову, дав капитану рассмотреть себя в профиль. Он глубоко вздохнул.
— Приятнее, — сказал он слегка дрожащим голосом. — Но это несколько... слишком.
— Тебе не нравится?
— Нравится. Просто я... это тяжело объяснить не человеку.
Я уставилась в пол.
— Ясно. Я допустила ошибку.
— Нет, нет. — Капитан замахал руками, стремясь меня убедить, что вовсе так не думает. — Просто это очень неожиданно. А насколько это тело... близко к настоящему человеческому по своему, скажем так... строению?
Я быстро смекнула, к чему он ведёт, и засмеялась.
— У этого тела нет гениталий, — сказала я.
Капитан закрыл глаза и с нескрываемым облегчением произнёс: «Спасибо». Он сел рядом, подвинулся почти вплотную и аккуратно коснулся пальцами моей щеки.
— Чувствуешь? — спросил он.
— Я не знаю. Не уверена, что чувствую так, как люди. Я просто получаю информацию о температуре и давлении.
— У тебя очень тёплая щека. Как у человека. Как так?
— Это тело работает на миниатюрном ядерном реакторе. Охлаждающую жидкость для него я пустила по сосудистой системе, повторяющей человеческую кровеносную. А избытки тепла она разносит по всему телу. Как видишь, я старалась стать неотличимой от живого человека.
— Спасибо, Дея, — сказал он, снизив голос почти до шёпота. — Но не нужно притворяться кем-то другим. Я хочу видеть тебя. Поэтому прими такой вид, в котором почувствуешь себя собой.
Я кивнула, улыбнулась и сложила ладони между бёдер, отведя взгляд. Кажется, так люди проявляли радостное смущение. У капитана участилось сердцебиение, он задышал тяжелее, прочистил горло и расстегнул верхнюю пуговицу на воротнике мундира. И его слова, и его реакция доставили мне непонятное иррациональное удовольствие, сравнимое с ощущением прекрасно выполненной работы.
Я слегка потянулась и коснулась губами его щеки. Он в ответ улыбнулся и обнял меня. Так мы сидели две минуты, и я ощутила, что температура капитана выросла на два десятых градуса по Цельсию, отчего испытала какую-то фантомную дрожь. Подарок удался.
Тело я потом переделала, но над ним пришлось потрудиться, ведь я совершенно не понимала, как разработать и спроектировать собственный облик. Каким он вообще должен в итоге получиться? Я представила смуглую девушку с прямыми чёрными волосами, азиатским разрезом глаз, пухлыми губами, маленьким милым носиком и россыпью веснушек. Я показала смоделированное лицо на компьютере, но капитан только нахмурился и пробормотал, что оно очень похоже на его маму.
— Это плохо? Я читала об Эдиповом комплексе у людей.
— Я, конечно, люблю свою маму, но не в этом смысле.
— Хорошо, я подумаю ещё. Твои слова о любви к матери заинтересовали меня. Разве она не пыталась тебя убить?
— Да, это так, но... — Капитан отвернулся и посмотрел куда-то в сторону. — Это сложно объяснить. Несмотря на всё плохое, она всё-таки моя мать. И она не виновата в том, что с ней случилось. Болезнь не спрашивает разрешений.
— Ты разговаривал с ней после случившегося?
— Нет. — Капитан сокрушённо покачал головой. — Я не видел её с момента покушения. Её поместили в лечебницу в Курумкане, а меня увезли в Братск. Сперва меня не отпускал отец, а потом стало просто не хватать времени. Я пытался найти информацию, но узнал лишь, что она провела в клинике год, вышла, а после её след затерялся. Это обидно, потому что она даже не пыталась найти меня. Что с ней в итоге случилось, я не знаю. Да и какая разница, если она давно умерла.
— А что отец? Почему не отпускал?
— Он ненавидел мою мать. Считал её злой холодной сукой. А я ненавидел отца. Он испортил мне всё детство, постоянно избивал, всё пытался вылепить из меня какое-то собственное представление о настоящем мужчине. Мне запрещалось ныть, запрещалось возникать, выказывать своё мнение. Я должен был покорно во всём ему подчиняться. А я не хотел. Мама тоже не проявляла ко мне тепла, всегда была сурова и строга, но... где-то в глубине души я знал, что она меня любила. Иначе не забрала бы с собой, сбежав от отца. Если бы не моя младшая сестра Сита, которая всегда обо мне заботилась, я бы, наверное, сломался.
После этого разговора я почувствовала, что мы с капитаном чуточку сблизились. Он много рассказывал о своей жизни, учёбе, рассуждал о волнующих его вопросах социального устройства и философии, с упоением взахлёб говорил о любимой научной фантастике. В такие моменты он словно излучал свет, но стоило помянуть отца, как он сразу хмурился, темнел, будто лицо его скрывала густая чёрная туча. Я сразу переводила тему разговора, потому что не хотела видеть капитана печальным. Почему человеческие существа такие жестокие? Как можно причинять боль собственному ребёнку, а главное — зачем? Капитан казался мне человеком умным и сообразительным. Даже если он и допускал ошибку, то мгновенно исправлялся, стоило только указать на неё. Нет, такому зверству нет оправдания.