Все роботы уцелели. Корабельные системы в целом работали нормально. Энергии хватало на ближайшие пару тысячелетий. Сама планета полнилась нетронутыми ресурсами. Но всё это не играло никакой роли. Самый важный человек умер. Умер, и его уже не вернуть обратно. Умей я плакать, то истошно рыдала бы.
Роботы вышли из своих зарядных ячеек и окружили меня. Они разделяли моё горе. Ещё бы, ведь, по сути, мы коллективно оплакивали нашего отца. Нашего капитана.
Больше всего на свете мне хотелось создать виртуальный мир, где я жила бы жизнь обычного человека вместе с ним, целую вечность. Но капитан возложил на меня миссию. Если он так радел за выживание человечества, то возродить его — мой священный долг. Работы предстояло немерено: наладить добычу ресурсов, расчистить территории, построить производства, фермерские угодья, заповедники, города, возвести стены, воссоздать земные экосистемы. Я не собиралась позволять людям бесконтрольно расползтись по этой прекрасной планете и поглотить всё, до чего они смогут дотянуться. Поэтому решила, что останутся только гигаздания, окружённые куполами, за пределы которых я никого не выпущу. А если люди захотят побыть на природе — добро пожаловать на экскурсии в заповедники или фермы. Пусть меня потом сочтут тираном, зато я сберегу планету. Общество я обустрою по принципам, которые предлагал капитан.
План нарисовался быстро. Я чётко знала, что делать.
И даже более того — я придумала, как вернуть капитана Вишана. Он говорил, что человеческий разум — программа. Поэтому если повторить код, я смогу создать точно такое же сознание. Характер человека складывается в детстве, оттуда идут все травмы и психологические триггеры, а значит именно на этот период я и должна сделать основной упор. Повторить жизненный путь капитана Вишана для одного человека — задачка нетривиальная, но не непосильная. Я знала, что справлюсь.
Печаль ушла. На горизонте будущего снова взошло солнце. И без всяких просьб, я бы всё равно возродила человечество ради того, чтобы вернуть одного единственного человека.
Но первое, что я сделала — это выпустила ракету в тот злополучный камень, ставший началом всех роковых событий.
Лада Солнцева (09.03.2430)
Лада сидела в тесном и тёмном чулане, обняв колени и понурив голову. Когда её заперли здесь больше часа назад, она, конечно, сопротивлялась, била в дверь ногами, кричала, требовала, но никто даже не подумал её выпустить или хотя бы ответить. Гнев сразу сменился депрессией, а чуть позже — принятием, миновав остальные стадии. Вечно держать её здесь в любом случае не станут, а значит лучше потратить время с пользой и продумать дальнейшие шаги, решила она. И вот сейчас её разум напоминал грозовое облако, внутри которого бегали электрические струйки мыслей, сталкивались, пересекались и рождали новые идеи и образы.
Вскоре с той стороны раздались шаги — лёгкие, человеческие. Лада поднялась с пола, отряхнулась и уставилась на дверь в ожидании, когда она откроется. И та действительно открылась, а на пороге стояла Зевана, всё такая же узорчатая и разноцветная, как всегда. Её взгляд прятался за круглыми солнцезащитными очками. Лада уже хотела отпустить какую-нибудь колкость, но что-то в выражении лица сестры попридержало готовое сорваться с языка остроумное замечание.
— Менке мёртв, — объявила Зевана. — Ден Унаги отрубил ему голову.
Глаза Лады расширились в ужасе, её зрачки сузились, мир вокруг потемнел и закружился.
— Это шутка такая? — еле выдавила она из себя. — Как это возможно?
Зевана даже не смотрела на Ладу. Она до хруста костей сжала свои кулачки, уставилась в землю, а ее губы дрожали в бессильной злобе.
— Всех на уши подняли, — сказала она. — Ден ещё где-то на заводе. Нельзя дать ему уйти. Хочешь помочь — помогай. А нет, так вали на все четыре стороны. Всё равно ничего уже не изменишь.
Зевана решительно развернулась и пошла прочь, оставив дверь открытой. Лада смотрела ей в спину, не в силах пошевелиться. Все мысли куда-то исчезли и мир вокруг больше не существовал. Он разбился, как упавший со стола стеклянный сосуд, а мелкие острые осколки теперь впивались во всё тело, причиняя невыносимую боль. Настолько сильную, что Лада даже усмехнулась её гротескности. Существовать в таком мире дальше не имело никакого смысла. Она теряла возлюбленного уже второй раз, но теперь это ощущалось… иначе. Прошлый раз она могла отрефлексировать утрату логически, без участия излишних эмоций, составить план и идти к нему несколько столетий. А теперь…