Шпили самых высотных блоков уходят вверх, под самый купол, который похож сейчас на огромный мыльный пузырь — тронь его пальцем, и он лопнет. Такая хрупкая темница, разрушить которую не представляется чем-то невероятным. Всего лишь чуть-чуть усилий — и ты свободен. Истинные кандалы не снаружи, они внутри. Значит ли это, что мне нужно отказаться от своей цели попасть в Златоград?
Нет.
Цель остаётся прежней, но я не должен забывать о пути, ведь не факт, что в конце я найду то, что ожидаю. Да и с учётом, какие мне строят препоны, кто сказал, что я вообще туда попаду? Так что же, получается, жизнь пройдёт бессмысленно? Чушь. Я останусь в мире навсегда, я уже выжжен в его теле и сознании, и этот след не пропадёт даже через тысячу лет.
После смерти я вернусь.
Может, моя песня не такая уж бессмысленная? Делюсь этой мыслью с Ладой, а она удивляется, говорит, что с самого начала считала, что текст повествует о реинкарнации.
— Я не верю в реинкарнацию, — отвечаю ей.
— Напрасно. Я верю. Вдруг в прошлой жизни ты был кем-то значимым?
— Тогда я жил больше трёхсот лет назад, потому что последний действительно значимый человек умер когда-то в те времена.
Лада куда-то ведёт меня, а я послушно следую за ней, попутно разглядывая мир и впервые открывая его для себя. Вскоре мы приходим в выстроенный в восточном стиле блок с покатой четырёхугольной черепичной крышей. Внутри оказывается просторный зал со свечами, благовониями и большой бронзовой статуей Будды посередине. Я смотрю на него, на счастливое и безмятежное лицо, преисполненное благостного просветления, и прекрасно понимаю это состояние, ведь и сам чувствую себя точно так же. А что, если Лада права, и реинкарнация — не миф? Просветление существует, сейчас это для меня очевидно, как никогда, пусть я и не достиг его окончательно, но максимально приблизился. Я не знаю, сохраню ли я такой же образ мысли, когда закончится действие наркотика, но в данный момент свет, исходящий из моей души, ярче света вокруг. И такой же свет исходит от Будды, пусть он всего лишь статуя.
Мы покидаем храм, а я вспоминаю все прочитанные тексты восточных мудрецов. И, словно мозаика, мир складывается в новую интересную картинку, которую я раньше не замечал.
Мы с Ладой и дальше гуляем по Stadt[15], о чём-то болтаем, над чем-то смеёмся, но всё это — неважно. Я просто растворяюсь в потоке жизни и сам по себе более не существую.
Потихоньку меня начинает клонить в сон, а краски мира вновь тускнеют.
— Давай пройдёмся пешком до моего дома, — говорю я Ладе.
— Давай.
Мы идём, и сейчас мне хорошо, как никогда.
Мы спускаемся в переход, освещённый тусклым синим светом, и в конце тоннеля замечаю тёмную человекоподобную фигуру. У него на голове что-то надето, а в руке он держит какой-то длинный предмет, похожий не то на меч, не то на длинный нож. Я встаю, как вкопанный, не зная, стоит идти дальше или нет. Лада дёргает меня за руку.
— Ты чего?
— Там кто-то стоит.
— Где?
А, ну конечно, как я сразу не понял.
— Шашлык из хуйцов! — раздаётся тонкий визгливый вскрик Гусака Петро. — Обоссанная мямля!
— Прощай, Лада, — говорю я ей. — Думаю, на этом всё.
— Ты о чём? — В её взгляде ужас и непонимание, она отпускает мою руку и отходит на шаг назад.
А я смотрю на неё и улыбаюсь. Мне не хочется ни переключаться на другую личность, ни бежать, ни бороться. Какой смысл, если я всё равно ничего не смогу сделать с Гусаком Петро? Вечно убегать не получится, рано или поздно он меня убьёт, так почему бы не сейчас, в момент высшей точки моего осознания, в самый счастливый миг моей жизни? Если уходить, то уходить красиво и с достоинством.
Гусак бежит на меня, замахиваясь мачете. Но я не смотрю на него, любуясь красотой Лады. Если она будет последняя, кого я видел в жизни, то жизнь можно считать успешной.
Ну давай же, Гусак.
Бей!
____________________________
[1] (нем.) пробуждение
[2] (яп.) вечность
[3] (англ.) люди
[4] (кит.) верзилой
[5] (греч.) других участников
[6] (англ.) конкурентов
[7] (греч.) ладони
[8] (яп.) памятник
[9] (нем.) пляски
[10] (кит.) поражения
[11] (англ.) знаменитости
[12] (кит.) художника
[13] (яп.) калейдоскопе
[14] (греч.) подруга