Шэдоу казался Алексу воплощением этой мечты. Казался тем, кем ему самому вскоре хотелось стать.
— Я бы не спешил на твоем месте, Лебединец, — мрачно пробасил Шэдоу. — Убери стилус от экрана, будь добра.
— Есть, — с неохотой подчинилась Василиса.
Алексу вдруг в голову пришла внезапная мысль — а спал ли Шэдоу с Василисой, или нет? Было бы не удивительно, если да. Эта мысль была ему неприятна. Так же неприятна, как и мысли раньше, когда Алекс думал о симпатии Айрис к Данни.
Теперь, конечно, он испытывал к Айрис полное безразличие, чего было нельзя сказать о Василисе. Алекс был уверен, что симпатия к ней у него еще осталась. Даже не смотря на то, что она сделала в лазарете.
— Скажи мне, Лебединец, а исправна ли эта машина? — Шэдоу положил ладонь на борт аэролета, погладил холодный металл, и вопросительно взглянул на Василису.
Весь строй глядел на Василису в ожидании положительного ответа, но она почему-то замялась, и ответила не сразу. Выдержала короткую паузу.
— Так точно, господин капитан. Уверена. Все машины перед экзаменами проходят строгую процедуру техосмотра.
— Она красивая, не правда ли? — Шэдоу с теплотой взглянул на аэролет. — Ее манера двигаться, ее аэродинамические свойства и боевая мощь…. Настоящая красота, — разговор перешел в неожиданное русло. Некоторые курсанты в строю с непониманием переглянулись, решив, что у капитана поехала крыша. — Правда, не всегда красота внешняя говорит о том, что за ней сокрыто. Вы не находите, госпожа старший инструктор? Кажется, во внутреннем мире этой машины есть проблема.
— Не совсем понимаю, господин капитан, о чем вы говорите, — сдержанно ответила Василиса, восприняв слова Шэдоу как бред.
— У всего есть красота, — ответил Шэдоу, убрав руку с борта и взглянув на Василису, скупо улыбнувшись уголком губы. — У всего и во всем. В людях, в технике, в полете бабочки. Гармония. Вы знаете, что такое гармония? Гармония — это когда элементы произведения сочетаются друг с другом, вызывая у слушателя или зрителя эйфорию. Удовольствие. Радость. Любую эмоцию из положительного спектра. Сможете ли вы отличить мелодию опытного и известного пианиста от мелодии того, кто впервые сел за клавиши и впервые коснулся их? Сможете, — сказал Шэдоу, когда Василиса едва открыла рот. — Практически любой обыватель сможет. Но вот удастся ли вам понять, на хорошем или плохом музыкальном инструменте играет опытный пианист?
— Я…. Не знаю, — ответила Василиса. — Думаю, смогу.
— Не сможете, — твердо заявил Шэдоу. — Потому что вы либо не музыкант вовсе, либо не гений, либо играете еще слишком мало, чтобы различать тончайшие изменения в звуках и гаммах, которые звучат сильно по-разному на разных инструментах для человека, изощренного в клавишной музыке. Слух гениальных и изощренных людей разительно отличается от слуха начинающих музыкантов. Для них одни и те же ноты на разных инструментах одного типа никогда не будут звучать одинаково. Их слух улавливает самые незначительные отклонения от красоты и гармонии звука.
Шэдоу был без сомнений гениальным пилотом. Об этом знали и говорили абсолютно все. Алекс слушал его с восхищением, и, кажется, начинал понимать, к чему Шэдоу завязал разговор.
— Вы хотите сказать….
— Хочу сказать, — Шэдоу перебил Василису, и она едва удержалась от того, чтобы нахмуриться, потому что терпеть не могла, когда ее перебивали, — что эта машина — не очень хороший инструмент в руках одаренного пилота.
Алекс чуть челюсть не обронил. Сам капитан Шэдоу назвал его одаренным пилотом? «В каком месте я одаренный, — думал Алекс со скепсисом по отношению к себе, — если мне банальное висение из-за волнения не может покориться?»
И только тут Алекс понял, что совершенно не волновался. Находясь в кабине, он был так же спокоен, как и во время ночных тренировок, но, по какой-то причине у него не получилось задержаться в висе.
— Механики сказали, что машина в полном порядке, господин капитан, — Василиса осмелилась возразить. — Все же, я думаю, кадет Хилтон не смог справиться с управлением. В очередной раз.
— Ну, не скажите, — капитан сцепил ладони за спиной. — Я видел, как кадет Хилтон тренировался по ночам. Конечно, из-за этого я должен буду провести с ним профилактическую беседу, — Шэдоу взглянул на Алекса, правда, совсем не враждебно, а с одобрением. — Не стоит без ведома руководства исчерпывать и без того ограниченный топливный ресурс нашей армии, но…. Он гениальный пилот, благодаря своей потрясающей исполнительности сумевший отточить навык висения до совершенства. Я это видел. Лично. И потому не стал препятствовать обучению, что полет этого юноши прекрасен.