Василиса впечатлилась не меньше.
– Так, значит, машина времени есть не только у тебя?
– Спрашиваешь. Конечно, моя дорогая! В необозримом грядущем таких агрегатов наверняка настрогают сотнями.
Если бы не срочность с фальшивым принцем, Дивина с удовольствием догнала бы этого неотёсанного грубияна, а затем припёрла бы его к стенке, заставив выложить на бочку чертежи чудо-ящера и тайны изобретательской кухни.
К сожалению или к счастью, с ней была Василиса, и у Василисы имелись неотложные дела.
Допрашивать Пирэйна нужда отпала. Больше не имело смысла выведывать что-либо у Масаронга или у призрака шута. Покинув трейлер и взяв с путешественницы слово, что та не станет голыми руками снимать с Фанпайи кулон, Василиса направилась прямиком к Хоанфи.
Она помедлила возле спальни принца. Оттуда не доносилось ни звука. Стояла давящая тишина, такая густая, что стук собственного сердца отдавался в ушах.
Кровь заливала щёки горячей волной.
Зажав в кулаке волнение, Василиса поспешила к себе.
Сумрак наступал на пятки свету дня. Хоанфи – в кипенно-белой выглаженной рубашке и угольно-чёрных брюках – нарезал по комнате круги и зигзаги, регулярно поглядывая в окно. Когда дриада вернулась, он испытал чудовищное облегчение, подбежал к ней и вцепился в неё, как обречённый на казнь – в свою спасительницу.
Пробирая до мурашек, в его зрачках плясал дикий огонь.
– Наконец-то! Я ждал тебя. Отведи меня в локацию, пока ещё не слишком поздно.
Третье действующее лицо – развоплощённый Дадкалато – как будто дремало, запутавшись среди натянутых нитей ловца. Василиса удостоверилась, что за ней не ведётся слежка, и без лишних слов потащила Хоанфи за собой, в арку.
– Что с твоей рукой? – воскликнул он, очутившись в окружении извечного утра.
– Так, пустяки. Порезалась, – соврала Василиса и безотчётно накрыла забинтованное предплечье ладонью.
От прочих вопросов Хоанфи предусмотрительно воздержался. Если она говорить не хочет, кто он такой, чтобы её заставлять? Он и без того прекрасно видел, что в глазах у неё завелась серьёзность, которой прежде вовек не водилось. Вдобавок, выдавая тревогу, пульсировала тонкая жилка над виском. Горели щёки, движения утратили плавность.
Что-то однозначно обрушилось ей на плечи – безнадёжное, бесповоротное, из ряда вон выходящее. Но она молчала, словно обязана хранить великую тайну. Словно если озвучить её секрет, он обретёт массу, обрастёт плотью и принесёт погибель.
Нет, Василиса не расскажет Хоанфи, что принц – оборотень. Не для того она сейчас стоит перед ним и пытается отдышаться.
– Научишь меня… всему? – неожиданно спросила она. – В моем распоряжении пять стихий, но мне не хватает твоего мастерства. Как насчёт насыщенной программы обмена опытом? Поможешь?
Хоанфи не без трепета взглянул на эту растрёпанную девицу с замотанной рукой, в разодранном платье, облачённую в решимость, как в броню. До зубов вооружённую мужеством. Вспомнилось ему, как в незапамятные времена он вёл её к маяку, вырвав из лап ожесточённых людей.
И его вмиг переполнила нежность.
Выдох. Шаг, чтобы оказаться к ней вплотную, бережно сомкнуть руки у неё за спиной. Припасть губами к спутавшейся чёлке. Заблудиться пальцами в мягких волосах на затылке…
«Свет мой. Опять на тебя свалилась неподъёмная ноша? Ну ничего. Ты выстоишь. Мы выстоим вместе. Благо, я ещё на что-то годен».
– Помогу. Конечно, помогу. Да и как бы я тебе оказал, интересно?
Василиса отстранилась: Хоанфи улыбался так ласково, будто не висело над ним проклятья, будто он не претерпевал регулярную деформацию личности и стихийные дары ради неё, дриады непутёвой, от сердца не отрывал.
Она вновь прильнула к груди своего ненадёжного сообщника.
Его штили сменялись затмениями и штормами. Благостный настрой легко мог обернуться лезвием у твоей глотки. Она знала это, потому особенно ценила такие вот, безоблачные моменты уединения.
– Надо бы начать прямо сейчас, – млея от прикосновений, проронила Василиса. – Это срочно.