Наступив на плиту перед собой, он запустил скрытый механизм и, как только покрытие исчезло из-под ног, рухнул на дно заваленного костями подвала.
Оборотень был уже там. Воззвав к силе истинного правителя, Масаронг не получил отклика. Пресловутый магический резерв, которым он так хвалился, внезапно оказался вычерпан до дна. И это выбило его из колеи куда больше, чем пугающий облик Фанпайи. Фира.
Короче говоря, недальновидность дорого ему обошлась.
В тот вечер одна зарвавшаяся нечисть с довольно скверным эстетическим вкусом чуть не лишила телохранителя жизни. После краткой схватки ему, раненому, смятенному, по счастливой случайности удалось вскрыть замок на двери и вырваться из затхлого подвала.
Теряя контроль, Фанпайя в зверином обличье прыгнул на него ещё раз, но Масаронг ушёл в кувырок, перекатился и, вскочив, бросился бежать.
Не зря он практиковал регулярные утренние пробежки. Гибкое, натренированное тело – ключ к долголетию отчасти потому, что способно унести ноги подальше от врага.
На сей раз лис одним лишь подвалом не ограничился. Взревев с досады на частоте инфразвука, он устремился за беглецом в погоню.
Ситуацию усугублял тот факт, что в процессе поединка оборотень нанёс ему несколько глубоких ран. Потеря крови рисковала стать фатальной. Но Масаронг и тут превзошёл себя. Он каким-то чудом сделал рывок, нарастил приличный отрыв и вбежал… в спальню к Василисе.
Даже неосознанно его всегда влекло к ней.
Он успел отметить, что в спальне никого, и остановился возле арки, ведущей в смежную комнату. В боку у него пекло. Рваная окровавленная рубашка на плече недвусмысленно намекала, что под ней – стихийное бедствие.
А время меж тем поджимало.
Оборотень мчался по пустынному дворцу, уже не скрывая свою сущность. В его глазах плавилась извечная тьма. Девять противоестественно огромных хвостов колыхались над поджарым телом, как языки пламени. Он мелко перебирал жилистыми лапами, а потом и вовсе перешёл на галоп.
Лютый, неистребимый голод терзал лиса уже которые сутки, и сегодня он планировал насытиться, сожрав своего очередного преданного слугу.
Но вот незадача: слуга оказался не тем, за кого себя выдавал. Законченный интеллектуал и педант, взлелеянный с пелёнок в неге и роскоши, а впоследствии воспитавший сам себя в суровой аскезе, он знал о лисе всё и даже больше. Читал – изредка – его потаённые мысли. Кроил и перекраивал планы по его уничтожению. И был, как никогда, близок к цели. Был, о да.
Правильно Василиса говорила: не ходи, дался тебе этот принц. Но гордость оказалась превыше всего. Сейчас Масаронг был ранен, и не исключено, что смертельно.
Перед глазами у него мельтешили бурые пятна. По венам, сковывая тело и ум, разливался яд. В плече болезненно пульсировало. По ощущениям, несколько рёбер было сломано, и кровь утекала сквозь пальцы, прижатые к открытой ране в боку.
В черепной коробке загнанно билась мысль: лис уже рядом, и на милость он не расщедрится. Он из тех, кто всегда доводит начатое до конца.
Потом в какой-то момент всё стало неважно, черно и бессмысленно.
И сознание ушло в отставку.
Ровно за миг до этого примечательного события чья-то тонкая элегантная ручка высунулась из пустоты, вцепилась в драную рубашку Масаронга и рывком втащила его внутрь портала.
– Не очень-то гуманно оставить его здесь лежать, да? – кривясь, как от порции ядрёного уксуса, спросил Хоанфи.
– Давай перенесём его в сад. За синей дверью, справа.
Масаронг хрипло вдохнул и зашёлся кашлем. Всё внутри – кости, мышцы, сухожилия – взорвалось фейерверком адской боли.
– Надо же, очнулся! Пообещай, что обойдёшься без резких движений, ладно? Тебя здорово потрепало.
Голос Василисы натурально воскрешал из мёртвых. Не только голос. Вся она.
Она питала к нему любовь – незаслуженную, как он считал. Не требующую алгоритмов. Синонимичную, созвучную чуду. Любовь, от которой он когда-то отказался. В которую теперь отчаянно боялся поверить.
Непостижимая женщина родом с исчезнувшей планеты – его наркотик, его антидот – была сейчас рядом. Одно её присутствие с лихвой компенсировало и кровопотери, и сломанные рёбра.