Что касается Василисы, то она сразу догадалась: без осложнений не обойдётся. Масаронг – эта первоклассная бестолочь с раздутым самомнением – непременно доиграется в свои серьёзные мужские игры до потери пульса. И придется ему брести по хрупкой кромке между искрящейся жизнью и неизвестностью вечности.
И кому-то предстоит его от этого края аккуратно, с хирургической точностью оттащить.
Кому-то?
Конечно же, ей.
– Мы тебя быстро вылечим, – злокозненно пообещал Хоанфи, подхватывая бедолагу под мышки и с грацией кашалота волоча его к дальней двери. – Если упираться не будешь.
Василиса держала наименее травмированную часть тела – ноги. Правда, чаще она их всё же роняла, не поспевая за скоростью учителя.
– Как думаешь, Фанпайя видел портал? – спрашивала она, занося Масаронга в цветущий сад сакур. В прошлый раз здесь целовалась парочка, сейчас же не было ни души. Только птички пели да ветер хозяйничал в кронах.
– Если видел, попытается проникнуть. Если проникнет, мы с большой вероятностью – трупы, – резюмировал Хоанфи, устраивая голову раненого бойца на травке под тенистым деревом.
– Откуда столько пессимизма? – тяжко дыша, прокряхтел Масаронг. – Я…
Пальцы Василисы мягко опустились на его губы.
– Молчи. Тебе нельзя разговаривать.
«Потом наговоришься, – хотела добавить она. – У тебя будут проблемы, если не начать лечение прямо сейчас», – собиралась сказать она.
Отсекая лишние слова, дрожащая ледяная рука Масаронга легла поверх её руки – нежной, трепетной, вслед за чем он смежил веки и коротко выдохнул через рот.
То ли он таким образом признательность выражал, то ли прощался, чтобы отчалить в лучший мир. Василиса ненавидела теряться в догадках.
– Хоанфи! Быстрей! – позвала она. – Будешь мне ассистировать.
Стихия эфира, не подведи.
***
Лис действительно был в шаге от того, чтобы определить местонахождение портала – по каплям крови, которые обрывались аккурат рядом с аркой, по отсутствию характерного запаха в смежной комнате. По отсутствию собственно Масаронга.
Но едва оборотень вбежал в спальню, угрожающе пылая девятью хвостами, ощерив зубастую окровавленную пасть… Едва он очутился напротив окна, как повеяло оттуда чем-то инородным, отталкивающим. Ужасным даже для самого Ужаса.
Потоки чистой энергии, идущие от ловца снов, заставили его отступить и гнали, гнали до самой берлоги.
В тот день лис долго просидел в подвале, жалким комком скорчившись в углу. Лампочка в потолочной тарелке над входом потрескивала и гасла. Гасла уверенность в завтрашнем дне. Огонь в изуродованной звериной душе прибивало крупными каплями страха.
Что там такое было, пороха вам под хвост? Почему при одном лишь воспоминании шерсть встаёт дыбом?
Неужели он испугался обычного ловца снов? Как это нехарактерно для без пяти минут всемогущего оборотня!
***
– Вот к чему приводит наивная бравада, – назидательно сказала Василиса, промакивая лоб Масаронга влажным полотенцем. – Теперь тебе нельзя назад. Ты выжил в схватке с Фиром, поэтому станешь первым кандидатом на выбывание.
После сеанса с применением зыбкой и непредсказуемой магии эфира Хоанфи умчался куда-то в насаждения сакур, обнаружил перекинутый через ручей мостик, а за мостиком – восхитительную пагоду, где не встретилось ему ни одной разумной формы жизни.
Зато там нашёлся металлический тазик, полотенце и вода, текущая при повороте ручки из самого рядового крана.
Со всем вышеназванным скарбом Хоанфи вернулся к дереву, под которым возлежал уже исцелённый, но всё ещё слабый Масаронг.
Затем великий затейник опять куда-то умотал.
– За пагодой вишня поспела! – отрывисто сообщил он. – Пойду соберу.
Когда он воротился с полной корзиной почти чёрной сочной вишни, Василиса успела прислонить Масаронга к дереву и теперь кормила его с ложечки какой-то гадостью, намешанной в чашке.
И девица, и телохранитель тщетно прятали улыбки. Их эмоции выдавало лучистое сияние глаз. Об их взаимной симпатии кричало буквально всё, начиная от движений и заканчивая взглядами.