– Затаился где-то. Залёг на дно, – добавил Дадкалато, наблюдая за тем, какая потрясающая реакция проступает у Василисы на лице.
Она отчуждённо завихрила пальцем ветер, чтобы тот уложил бездыханного Хоанфи на кровать, сама присела рядышком и глубоко задумалась. Ножи со спины мастера исчезли. Стояло прозрачное эльмирийское утро, но тучи уже неуклонно собирались за горизонтом в дикую стаю. Быть новой грозе.
Из тягостной задумчивости дриаду вырвал шелестящий голос призрака.
– Если сомневаешься в своих силах, возьми меня. Мне действительно любопытно, что не так с этим оборотнем и почему он меня боится.
«Боится».
И снова страх – движущая сила. Могучая, неизведанная шестая стихия.
Василиса сбегала в смежную комнату к шкафу, где есть всё на свете. Достала стремянку и приставила её к окну. Мгновение – и ловец снов завораживающе закачался в её пальцах.
«Ты сможешь. У тебя получится. Верь мне».
Гипнотический сеанс какой-то.
Ну что ж, а теперь на разведку.
Она ещё раз оглядела Хоанфи. Пусть бы не умер, а? Пусть бы грифон всё-таки оказался его сутью, а не палачом.
Затем она окинула взглядом Масаронга, который покоился на ковре, как чрезвычайно красивая статуя. Правда, эстетику слегка портили запёкшиеся раны, синяки и покрытые коростой ссадины. Но при желании он мог без труда их стереть. Потому что он – дух леса, куда более могущественное создание, чем просто принц, наделённый властью. Какой поворот, правда? Хотя она могла бы и раньше догадаться, когда по его внутреннему лесу бродила.
Извини, недостижимая вершина. Сегодня я сама.
В конце концов, ты меня к этому готовил. И пусть замысел с инициацией провалился, отступать поздно. Некуда отступать.
Василису изрядно напрягало отсутствие Дивины. Где она? Что с ней? Почему по прошествии трёх дней (если шут не соврал) она всё ещё не возглавила поисковый отряд, чтобы определить местонахождение своей потерявшейся подруги?
Поднаторев в обращении со стихией эфира, Василиса наложила на комнату непроницаемую завесу, чтобы всякая нечисть вроде лисов-оборотней не смогла туда пробраться. Закрепила ловец у себя на поясе, переобулась в удобные туфли на войлочной подошве и выскользнула наружу.
Опять. Опять эта гнетущая тишина. Впереди лежали прямо-таки громадные пространства окоченевшего, будто бы впавшего в анабиоз мира. Даже сквозняков не было. Ветер неловко топтался перед раскрытыми ставнями, не решаясь залететь во дворец.
В воздухе витал дух распада. Дух смерти.
Как ржавчина подспудно разъедает металл, так и здесь что-то такое же, наподобие ржавчины, тайком подтачивало жизнь. И дело было вовсе не в разыгравшемся воображении. Знаете, как говорят? Если вам кажется, то вам не кажется.
Обострённая интуиция Василисы не нуждалась в дополнительных настройках. Этому древнему, веками выверенному инструменту вполне можно было доверять.
– У-у-у, – донеслось из ловца снов. – До чего затхлая атмосфера! А у нас тут завёлся на редкость токсичный товарищ. Я прямо чую шлейф ядовитых испарений. Ты точно хочешь туда идти?
– Не хочу, а должна, – сказала Василиса. – Если я не отправлюсь к нему, он придёт ко мне. В некоторых случаях лучше не дожидаться своего часа. Это ужасно расшатывает психику. Убегай или бросайся в омут с головой. Туда или обратно. Третьего не дано.
– Ты, стало быть, решила броситься в омут, – констатировал Дадкалато.
Ответом на его реплику было молчание.
Она неслышно ступала по мраморным плитам, крадучись пересекала холлы и с оглядкой пробиралась мимо тронного зала – там тоже было неимоверно пусто и тихо.
Страх цепеняще разливался по венам. Хотелось чувствовать хоть какую-то опору, хотя бы призрачную. Прижимая руку к поясу, где болтался ловец снов, Василиса спустилась в подземелье. Из-за двери, ведущей в мастерскую, во мгле подвала разносился судорожный, надрывный плач.
Глава 37. Отпусти её
Василиса услышала плач – и буквально заледенела. Рванувшись на звук, к приоткрытой двери, она вбежала в мастерскую.
Потому что голос абсолютно точно принадлежал Дивине.