– Обнимемся?
– Всегда пожалуйста, – ухмыльнулась Суть.
И леденящей волной, пронизывающим ветром, жгучим заревом пламени обрушилась на неё. Впиталась, проникла, дополнила… Оборвала на прикреплённом к поясу ловце снов нежелательную связь: нить жизни лиса – отдельно, нить женщины, что его погубила, – отдельно.
Незачем им соседствовать.
Хватит.
Василиса была оглушена и потеряна для мира на краткий миг, который растянулся до бесконечности. Её будто подхватило мощным потоком и унесло в космическую пустоту, чтобы вылепить там на новый лад. И взамен старой, непригодной души вживить ей новую: восторженную, сияющую. Идеально подходящую для того, чтобы начать жизнь с заглавной буквы.
И вдруг открылось впереди столько восхитительных возможностей свалять дурака, наломать дров и сесть в лужу, что аж дыхание занялось. Нельзя же, право слово, этими возможностями просто взять и пренебречь. Действуем!
Игнорируя необременительное головокружение с элементами весёленьких галлюцинаций, Василиса, держась за стеночку, поспешила к себе в спальню. Там за окном шелестел под дождём сад и тихо, словно бдительность убаюкивая, щебетали птицы. А потом как грянет: «Бам! Кр-рак! Ургх!». Не желаешь ли, дорогуша, расплавленное сердце в пятках? А дёргающийся глаз в подарок? Бери, не стесняйся. Всё твоё.
Раскат грома сотряс стены, Василиса от неожиданности подскочила на добрый метр – и осознала, что парит над полом. Эйфория. Пожалуй, более подходящим словом её состояние было не описать.
Но затем она заметила мастера стихий, который лежал пластом без малейших изменений. И её восторг моментально потух.
Когда-то раньше, давным-давно, она готовилась принять Хоанфи, как принимают неизбежность. Но теперь она принимала его, как желанное лекарство. Как медовый солнечный напиток для своей надорванной души.
Фаза бешенства – фаза покоя. Уже положив руку ему на лоб, Василиса интуитивно знала: отныне такого контраста больше не предвидится.
Ну же, дружище, хватит тебе спать. Не расстраивай меня, ведь я тебя так…
Её пламенная мысль повисла незавершённой.
Резко, как запущенное механическое устройство, Хоанфи открыл глаза. Почти выцветшие, они были прозрачны, как вода.
Он рывком сел, потому что острая, взрывная боль не оставила ему вариантов.
За его спиной, выстрелив из-под лопаток, в тот же миг с лязгом и скрежетом раскрылись гигантские металлические крылья. Кинжалы мутировали в перья – судя по всему, не менее опасные для окружающих. Балдахину пришёл конец.
Василиса отпрянула, упала, опрокинула журнальный столик.
– Где я? – надтреснуто спросил Хоанфи. – Хотя нет. В топку географию. Кто я?
Глава 40. Что, уже всё?!
«Уважаемые, почём у вас рука и сердце?»
«А они не продаются, их только показывают».
К великому счастью, память у него не отшибло. Уже очень скоро он сориентировался, признал спальню, Василису… С тем, чтобы признать себя, у него возникли затруднения.
– Какой-то я не такой, – пробормотал он, шевеля новообретёнными крыльями и морщась от непривычных ощущений. – Меня заколдовали?
– Тебя расколдовали, мастер, – сказала Василиса. – Ты слился со своей сутью. Поздравляю.
– И что я теперь могу?
– А это от тебя зависит.
Хоанфи посмотрел на неё с недоверием в своих водянистых блёклых глазах. Напряг челюсти, сжал кулаки, приложил усилие – и крылья его железные – пух! – просто взяли и сгинули без следа. Он напрягся снова – и крылья вернулись на родину.
Тяжесть за спиной – чужеродная, обнадёживающая – дарила незабываемое мироощущение. Впрочем, не только тяжесть.
– Ты тоже какая-то не такая, – критически отметил Хоанфи. – Постриглась? Переоделась? Что-то не пойму.
– Переродилась, – со смехом поправила Василиса и, установив на ножки многострадальный столик, поудобнее расположилась на ковре. – Я смогла оживить скульптуру дриады, представляешь. И с лисом разделалась.
– И всё это случилось, пока я валялся на кроватке кулём бесчувственным, да? – подытожил тот, морща свой интеллигентный нос.
Долго хмуриться он не мог. От его новой старой знакомой прямо-таки за версту несло запредельными умениями: и к жизни-то она возвращать может, и ткани регенерировать (причём не только свои), и левитации обучена. Так зависть и берёт.