На отдельных участках лица у неё прослеживались покраснения. Румянец чередовался с бледностью. Сердце выдавало неровные ритмы, как бы намекая: приляг, отдохни, хватит с тебя на сегодня потрясений, а то концы отдашь и не заметишь.
Василиса послушно легла. В тонком рваном платье, на холодный пол, рядом с опасным полуголым красавчиком, замурованным в очередную глыбу.
Ничего не скажешь, призвала она на свою голову учителя из катакомб. Лучше бы он обретался там до конца своих дней, с такой-то чудовищной особенностью. Хотя жалко его, не по собственному же он желанию лезвиями на ночь глядя обрастает. Виновата наследственность, а может, какое-нибудь особо изуверское проклятие.
Приодеть парня, причесать, график превращений составить – и вдвоём вполне можно будет ужиться.
На полу было холодно и твёрдо. Сон не шёл. Рассудок туманился. Невольно предаваясь размышлениям, воспоминаниям и сожалениям, Василиса искала удобную позу.
Как позже выяснилось, в полусонном состоянии она просидела верхом на окаменевшем Хоанфи до самого утра. Утром произошло освобождение по расписанию (как только исчезли ножи) – и он незамедлительно пожаловался на боль в пояснице.
– Никогда раньше не болело, – добавил он. – Дриада, что ты со мной делала?
Это раньше она была легче пёрышка и становилась тяжёлой лишь по собственному усмотрению, когда требовали обстоятельства. Это раньше она могла оседлать какую-нибудь тонкую ветку на дереве без опаски её сломать.
Тяжёлый, глупый человек – вот, кто она сейчас.
– Ой, прости.
– Да пустяки. Нам всем свойственно забывать, что мы из себя представляем. – От Хоанфи повеяло прохладцей и иронией. – Лучше скажи, куда завёл нас твой туннель. Мы точно не в соседней пещере. Выберемся наружу прогуляться, окрестности изучить?
– Ага, прогуляемся, – проворчала Василиса и проворно смылась куда-то вглубь скалы.
Хоанфи для порядка посчитал до десяти (вдруг в прятки играем?) и прокрался за ней, предвидя начало чего-то жуткого и масштабного.
За поворотом в грубо вытесанный, просторный коридор безраздельно царили белый кварц и порфир. А ещё там царила Василиса. Функцию осветительных приборов здесь выполняли всё те же кристаллы сигремафоров, крепящиеся в гнёздах по стенам и сводам. Иначе вряд ли Хоанфи разглядел бы, как его подопечная раз за разом делает попытки погрузиться в подпространство и плыть.
Наконец её усилия вознаграждены, она добирается до дна ручья, чтобы перераспределить фишки с заклинаниями-иероглифами. Интуитивно. Без знания основ.
– Что ты задумала?
– А ты собираешься в таком виде на прогулку идти? – оборачивается к нему Василиса. – Да в нас буквально всё кричит: «Эй, народ! Перед вами сбежавшая невеста принца и государственный изменник!».
Она делает рукой замысловатый пасс – и облекается в белое платье с кроваво-красной накидкой, нити которой имитируют текущую кровь. Платье и накидка струятся, стекают по ней сверху вниз, от плеч до мысков туфель.
Красиво. Пугающе.
Хоанфи впечатлён.
– Сооруди и мне какой-нибудь сногсшибательный наряд.
– Да пожалуйста!
В его сторону она производит плавный манящий жест – рукой и указательным пальцем. А потом стремительно отталкивает пустоту: не приближайся.
Ему достаётся подшитый чёрным бархатом плащ, хлопчатобумажная рубашка с воротником-стойкой и матовые брюки свободного кроя.
– Как это у тебя получается? – недоумевает он.
– Не поверишь, сама в шоке, – смеётся Василиса.
Глава 10. Ремонт за ваш счёт
– Почему ты не сделала себе платье, которое было у тебя в таёжном лесу? – спросил Хоанфи, пока Василиса подкреплялась шоколадным кексом, добытым из сигремафора.
Она в момент прекратила жевать и сделалась такой серьёзной, что даже неровность скалы за нею как будто бы потемнела.
– Не хочу вспоминать. Мне противно иметь с тем миром хоть что-то общее. Знаешь, слуги принца сказали, я проспала больше трёхсот лет. Но для меня эти годы пролетели за один миг. И я всё ещё…