– Ты всё ещё травмирована, – перебил её Хоанфи. – Хочешь начать жизнь с чистого листа, верно?
– В точку, – мрачно усмехнулась та. – И если ты намерен войти в эту мою чистовую жизнь, настоятельно тебя прошу: не поминай былое. Мне нужно время на исцеление.
Государственный преступник встал по стойке смирно и отвесил отрывистый поклон.
– Будет исполнено!
Шутник.
Сразу после поклона он сел на пол, сложив ноги бабочкой, со вздохом окинул помещение взглядом и прошёлся подушечками пальцев по каменной глади, дабы убедиться и Василису убедить: антисанитария тут знатная.
– Перед тем как на разведку идти, неплохо было бы наше новое жилище облагородить. Как-то здесь тоскливо, пыль, грязь, комфорта ноль. Не находишь?
– А без намёков?
Хоанфи расщедрился на широкую, во все зубы, улыбку. Сердце Василисы неожиданно забилось чаще. От стресса, наверняка от стресса. Или от нехватки в организме воды. Еда-то пожалуйста, всегда в любом количестве, были бы сигремафоры под рукой. А без воды кое-кто скоро ноги протянет.
– У тебя мой дар земли, дриада, – продолжая провоцировать учащение пульса, издалека начал Хоанфи. – Чувство вкуса, будем надеяться, тоже присутствует. Думаю, не помешала бы кровать. Две кровати, – исправился он. – И пара стульев. И письменный стол. Кресло-качалка, опять же. И было бы замечательно заиметь бассейн. Жуть как поплавать хочу.
– Но ведь воды… – проронила Василиса.
– Будет тебе вода. Кто, по-твоему, легендарный мастер-стихийник, которого все любили и уважали… эм-м, пока король не упёк его в подземелье?
– Кто?
– Так я же! – расхохотался Хоанфи. Правда, вскоре его хохот перешёл в неблагопристойные хрипы – свидетельство того, что пора бы смочить горло. – Ты права… кха! С водой лучше не тянуть. Актуальная – кхе-кхе! – штука.
Он поднялся, отряхнув свой новенький костюмчик. Сосредоточенно протянул к потолку руку со сложенными щепотью пальцами, прождал минуту-другую и, уронив свой универсальный магический инструмент, внезапно пригорюнился.
– Однажды самонадеянность меня погубит. Представляешь, даже здесь без твоей помощи не обойтись. Заодно попрактикуемся, всё-таки ты ж моя… – Хоанфи снова прочистил горло. – Кхм, кхе! Ученица.
Пауза между «моя» и «ученица» была недолгой, однако заставила Василису напрячься.
– Что от меня требуется?
– Добудь нам растений. Проще говоря, заставь их прорасти сквозь породу. Тогда я смогу извлечь из них воду – и все дела.
– Не знала, что ты, весь такой всемогущий, не можешь просто её наколдовать, – усомнилась в его способностях Василиса.
– Круговорот веществ в природе. Слыхала? А о законе сохранения массы? Что головой мотаешь, зелень необразованная? Ох, запомни, дриада: ученье свет. А неученье – верная смерть от обезвоживания.
Ко вторичному погружению она приступила без энтузиазма. Словно это не из растений, а из неё будут соки выкачивать. Собственно, так оно и оказалось. Ментальный захват и перенаправление роста одной жалкой корневой системы какого-то сорняка отнял у Василисы уйму энергии.
«Магия на порядок выше, что ты хотела?» – прокомментировал Хоанфи. Он милостиво дал ей пять минут на передышку… чтобы впоследствии эксплуатировать ученицу ещё более зверским образом.
Неимоверных усилий стоило Василисе призвать в пещеру лианы и корни неопознанного дерева, которое страшно упиралось, явно предчувствуя, что ему крышка.
Деревом на сегодня Хоанфи решил ограничиться.
– Достаточно!
Он был определённо доволен результатом.
А Василиса прислонилась к шершавой поверхности скалы, медленно сползла на корточки и закатила глаза. Изрядно вымотала её эта тренировка.
В ответ на её скорбную мину Хоанфи только усмехнулся, подлец! Простёр руку и давай, как ни в чём не бывало, иллюминацию творить. Пещера озарилась сполохами голубоватых вспышек. Вспышки трансформировались в ручейки эфира – на первый взгляд, как будто пушистые, так и хочется потрогать. Ручейки потекли к растениям, точнее, тех их частям, которые удалось извлечь из-под земли.
Переведя откачку воды в фоновый режим, Хоанфи устремил на Василису заинтересованный взгляд.
– Поведай мне, твоему наставнику, не изменились ли фишки с иероглифами, пока ты упражнялась? – коварно прищурился он.