– Что за?! – только и сумела выкрикнуть она, когда её закрутило в тропическом смерче. Волосы развевались, полы белоснежно-красного платья художественно летели в разные стороны. Сушка. Термообработка. Детка, ты не уйдёшь отсюда мокрой.
– О твоём же благе забочусь, – сказал Хоанфи и покровительственным жестом похлопал её по плечу, когда пытка горячим воздухом завершилась. – Но почему-то не слышу слов благодарности.
– Фига тебе с маслом, а не слова благодарности, – процедила Василиса, выплюнув забившуюся в рот прядь.
Злилась она понарошку, чтобы сдержать внезапно обострившуюся сентиментальность, чтобы сердце в ответ на его улыбку колотилось не так исступлённо. Чтобы Хоанфи случайно не узнал, что внутри у неё ключом бьёт совершенно необъяснимое ликование, подобное яркому солнечному свету в летний полдень.
Впрочем, этот свет нет-нет да и прорывался сквозь её взгляд, сквозь излом губ и порывистые движения. Она и сама ощущала, что её уровень возрос, всё её естество словно бы переменилось.
– Ну что, готова к выходу в суровый внешний мир? – проницательно щурясь, спросил Хоанфи. – Погоди. Разведка предполагает анонимность. Не против изменить внешность?
Василиса только вопросительно взглянуть успела, а он уже пальцами щёлкнул – аккурат перед её носом.
– Полог невидимости – слишком муторно. Поэтому я использовал магию «визо», подложного лица. Не бойся, ты как была красоткой, так и осталась. А я… Какое-то время я побуду таким.
Он щёлкнул пальцами перед носом у себя – и мгновенно превратился в статного седеющего господина с коротко стрижеными волосами совершенно непримечательного графитового цвета, небольшой щетиной на подбородке и добрыми, бесхитростными глазами.
Теперь, когда этот тип улыбался, вокруг его глаз появлялась клинопись морщин. Не сказать, чтобы они ему не шли. Но всё же Василиса с ним рядом чувствовала себя как-то неуютно. Потом она обнаружила, что красотка, коей она вроде как осталась, почему-то обзавелась рыжей, чуть ли не красной шевелюрой и сравнительно длинным носом с горбинкой.
В бассейне она своего отражения так толком и не увидела – Хоанфи поторопил, предупредив, что заклятье действует в течение всего нескольких часов.
Стараниями Василисы сквозь гранитную толщу скалы они прошли как сквозь легчайшую шёлковую занавеску, небрежно её приподняв. Учитель только диву давался: ученица превзошла его в мастерстве преодоления стен.
– Вот увидишь, – твердил он, – вернётся ко мне дар земли, я тоже так смогу.
– Это как он к тебе вернётся?
– Через поцелуй, разумеется. Нет, ну чего ты смущаешься, дриада! Между прочим, после… ну, после бассейна я всё ещё ощущаю твою энергию. Она помогла мне сквозь гору пройти. Я… Я сейчас камень силой мысли сдвину, хочешь?
Камень он, и правда, сдвинул. Маленький такой камешек на пыльной сельской дороге. Всего на сантиметр.
– Эх, истощилась магия. Чтобы она снова хоть немного перетекла ко мне, придётся тебя поцеловать, – вымученно улыбнулся Хоанфи.
– Давай не сейчас. – Василиса ловко уклонилась от объятий стареющего аристократа и тоже выдавила улыбку. – Пока ведь не критично, а? Лучше скажи, это не ты меня поцелуем разбудил, когда я в гробу лежала?
Она помедлила секунду-другую. Хлопнула себя по лбу.
– Ой, конечно нет! Как ты мог там оказаться, учитывая, куда и в каком виде тебя заточил король?
– Стоп. Ты была в гробу? Тебя без моего ведома целовали? Похоже, я много пропустил.
Хоанфи негодовал. Хоанфи мечтал набить морду тому проходимцу, который притронулся к его несравненной дриаде. Не отдавая себе отчёта, он подошёл к кусту с какими-то ароматными пурпурными соцветиями и принялся методично уничтожать цветок за цветком.
– Эй, тут люди, вообще-то, смотрят, – робко заметила Василиса, поравнявшись с наставником. – Ты почто красоту губишь?
От красоты конкретно этого растения, действительно, мало что осталось. Хорош же Хоанфи – срывать злость на ни в чём не повинном кустике!
Опомнившись, легендарный стихийник чинно отошёл в сторонку, пригладил полы плаща и встретился с уничижительным взглядом пожилой крестьянки, которая топала мимо, неся на себе коромысло с пустыми вёдрами.