– Ой!
Она врезалась в принца на полной скорости, и принц, конечно же, грохнулся, проехавшись вместе с ней, Василисой, по вощёному полу ещё метра два. А ведь как замечательно начиналось его послеполуденное шествие по коридорам дворца! Он ощущал себя чуть ли не королём вселенной, статным, ловким и невозможно харизматичным. Тем, на кого, без сомнения, западёт сестра Пирэйна. Кого будет обожать так называемая невеста.
Василиса вернула его из царства непозволительных грёз в суровую реальность, где он был отнюдь не ловким, близко не статным и далеко не королём. Насчёт харизмы ещё можно было бы поторговаться, но это лишь в том случае, если бы Фанпайя позорно не заныл, приложившись макушкой о стену.
Эпичное скольжение по плитам пола завершилось довольно бесславным столкновением с гипсовым барельефом цапли, стоящей посреди гипсовых камышей.
– Ауч! У-у-у! – взвыл принц, когда что-то хрустнуло у него в черепе. – Ты! Да как ты смеешь?!
К сожалению, сей гневный возглас адресовался не цапле, а Василисе.
– Ой, простите! – Она вскочила и, чтобы принца поднять, потянула его на себя, схватившись за рукав камзола.
Камзол был расшит золотом чьего-то терпения, но, судя по всему, этого терпения не хватило, чтобы должным образом закрепить рукав. Шов треснул, образовалась, страшно сказать, дыра. Фанпайя разъярился пуще прежнего.
– Да ты! Да я тебя! Страж…
Василиса взяла на себя смелость приложить палец к толстым принцевым губам. Она вполне обоснованно полагалась на своё обаяние – и обаяние сработало. Фанпайя покорно затих.
– Не надо звать стражников. Они не зашьют. А я зашью, – мило улыбаясь, проворковала Василиса, попутно пленяя принца бархатом своего взгляда. И сняв с бедолаги камзол, плавной поступью удалилась прочь.
Оставшись в не менее расшитой рубашке, Фанпайя долго моргал ей вслед, производил голодные глотательные движения, краснел, потел и не исключено, что вновь предавался непозволительным грёзам.
– Я не ошибся в тебе, – пробормотал он. – Ты та, кто нужен мне для завершения моего пути. Однажды ты станешь сильной, обретёшь себя, и тогда…
Глава 16. Кто ты такой?
Было сложно сохранять хладнокровие, чтобы не сбиться с шага и не пуститься бегом по коридору, а продолжать двигаться лебединой походкой вплоть до двери в свою спальню.
Очутившись у себя в апартаментах, Василиса привалилась к двери лопатками, бледная из-за двойной порции испуга. Мало ей на сегодня здоровенных пауков, склонных к самообразованию, так ещё и принца нелёгкая принесла.
Да он её чуть на месте не четвертовал, и всё из-за дурацкого рукава. Хотя, по-хорошему, следовало бы вообще к принцу не прикасаться.
На него надо табличку повесить, как на музейный экспонат: «Руками не трогать». А то вдруг ещё что-нибудь оторвется?
Вместо горничной она позвала Дадкалато, последнего из слуг Фанпайи, который мог здраво мыслить и сгодиться на что-нибудь полезное.
– Шить умеешь? – с порога спросила она. – Я нет.
– Научить? – широко заулыбался шут.
– Нет уж. Лучше ты зашей, а? Тут такое дело… порвалось ненароком, – замявшись, внесла конкретики она и с долей брезгливости протянула ему камзол.
Определив, кому этот предмет одежды принадлежит, Дадкалато припомнил недавнее распитие вина в погребе и сопутствующие ему откровения Фанпайи. Шута передёрнуло.
С точно такой же брезгливостью он принял камзол из рук Василисы и, едва дыша (может, чтобы не заразиться исходящим от него духом безумства), проследовал через арку в смежную комнату. Где-то там лежали швейные принадлежности и куча всякого барахла, которое за ненадобностью засунули в просторный платяной шкаф.
Дверца шкафа скрипнула. Щёлкнули ножницы, старчески прокряхтели пружины доисторической койки, куда Дадкалато присел, чтобы заштопать дыру. Пять минут – и дело было сделано.
На протяжении всех пяти минут, обняв себя за плечи, Василиса ходила из угла в угол и холодела от волнения. Она наконец осознала, что ключ от кладовки при ней, но он определённо не был задействован, когда она пулей вылетала из тренировочного зала.
Вот будет кошмар, если монстра увидят! Его обнаружат, а он человечьим языком изъясняется. Ох, мамочки!