– Пришла, чтобы меня добить?
– Вот ещё, – фыркнула Василиса. – Я здесь, чтобы молить о прощении.
– Моё прощение дорого стоит, – парировал учёный, сканируя её лицо цепким взглядом. Губы, нос, глаза, мочки ушей… Дождался, пока к её щекам не прихлынет краска, и удовлетворённо отступил.
– Да. Очень дорого, – после одуряюще душной паузы добавил он. – Ты должна будешь проводить со мной больше времени. Наши занятия следует продлить от полутора до трёх часов. Я хочу обучать тебя каждый день по усиленной программе… – Пирэйн вновь склонился к ней и с выражением прошептал на ухо: – Безумно хочу…
Василиса с удовольствием потеряла бы над собой контроль прямо сейчас, поддавшись его чарам. Но на повестке дня стоял насущный вопрос.
– Вы ведь не расскажете принцу, что произошло?
– Не расскажу. Но только при условии, что ты согласна на мои условия, – хитро сощурился тот. – Три часа ежедневно, усиленная программа, никаких прогулов, – перечислил он, загибая пальцы. – Иначе я за себя не ручаюсь.
Василиса покидала лазарет в смешанных чувствах. Пирэйн жив, полон сил и как-то слишком воодушевлён для того, кто побывал в роли портала и больше суток ничего не пил и не ел. В присутствии принца он и словом не обмолвится о том, по какой причине оказался на больничном ложе. Это несомненный плюс. Два больших жирных плюса.
С другой стороны, хоть учёный ей и нравился, его тяга к ней в совокупности с тягой к научным открытиям могла вылиться в довольно плачевные последствия.
Недаром же бытует мнение, что нельзя быть одновременно помешанным на женщине и науке. Одна из них вам этого не простит.
Да, ей было приятно иметь дело с Пирэйном, но Масаронг куда больше занимал её разум и чувства. Это с ним она хотела бы тренироваться три часа вместо положенных полутора. Это с ним она предпочла бы встречаться каждый день, причем даже вне расписания.
Она размашистым шагом направлялась к спортивному залу и с досадой думала о том, что её жизнь как-то уж слишком стремительно скатывается к подобию сопливой мелодрамы. Одни красавчики кругом и все (ну почти все) в неё влюблены. А она вроде как млеет, но не сдаётся.
И всё бы хорошо, и мелодраму потерпеть можно, если бы не одно существенное, гигантское «но», засевшее в спальне на люстре. Люди добрые, кто знает, как извести паука?
Пирэйн наверняка бы подсказал решение, но Василиса от него едва ноги унесла, такой он был сногсшибательный. Может, телохранитель предложит дельный вариант? Что-нибудь без применения насилия и ядохимикатов.
На подходе к залу она с бешено бьющимся сердцем и холодеющим нутром застыла возле мраморной колонны, потому что заслышала голоса. Потому что за дверями говорили двое: Масаронг и Фанпайя.
Василиса прильнула спиной к колонне – и сама толком не поняла, как слилась с ней в единое целое. Ох уж этот каменный дар! Благодаря ему обычная опора превратилась в нечто вроде кариатиды, суровой, настороженной, в балахоне, играющем роль ночной рубашки…
Впрочем, это и к лучшему. Теперь никто не помешает подслушивать.
Василиса навострила уши.
– Как вас так угораздило слечь? Почему мне не сказали? Я бы вас навестил.
– Не стоило, ваше высочество. Это было пустяковое недомогание, обычная сезонная простуда.
– Странно. Говорят, вами двумя занимался Заклинатель Аномалий…
– Он замещает врача общей практики, тот сейчас в отпуске.
– Тогда ясно. Что ж, не буду тебя больше отвлекать, мой верный страж. Натренируй мне невесту так, чтоб она могла любого на лопатки уложить. И умоляю, пробуди в ней ещё какую-нибудь сверхсилу. Хотя ты и так в курсе, что от тебя требуется. Мы всё обсудили, увидимся!
Фанпайя вскинул руку в нетерпеливом жесте, будто хотел отмахнуться от кого-то назойливого. Ссутулился и побрёл прочь. Он прошел мимо кариатиды, даже не удостоив её вниманием. Василиса выдохнула и отделилась от колонны.
– Чувствую себя совершенной дурой, – сказала она Масаронгу, очутившись в зале.
– Ну хоть в чём-то ты совершенна, – сыронизировал тот.