Хоанфи выдохнул с облегчением. Он сделал всё, что мог. Скрепя сердце настаивал на расставании, приводил доводы в пользу свободной жизни без него и всячески пытался провести границы. Василиса от суверенитета наотрез отказалась. Глупо с её стороны. Но до чего утешительно, небеса лазурные!
– На ночь, чтобы тебя не заковывать, буду отводить тебя в локацию порталов. А утром забирать. Как ты на это смотришь? – спросила она, переодеваясь за раскладной бахромчатой ширмой в одно из приличных платьев.
– И как я, по-твоему, засну при солнечном свете? – проскрежетал зубами Хоанфи.
Вслух он больше ничего не сказал, зато подумал, обстоятельно так подумал, что судьба здорово над ним поиздевалась. Мало ей было столкнуть его с вершины величия грубым пинком под зад. Она позаботилась о том, чтобы низвести его до уровня беспомощного малыша-пятилетки, которого теперь будут за ручку отводить в детский садик (в нашем случае – локацию) и точно так же за ручку потом забирать. Это жуть как бесило.
Василиса грациозно вышла из-за перегородки, вся в шелесте, блеске, бледно-розовых шелках (ну ангел, чисто ангел, разве что бескрылый) – и у великого мастера моментально отпали возражения. В локацию, так в локацию. Повелевайте, госпожа. За любой ваш каприз кому угодно глотку перегрызу. Даже себе.
Эффект «импозантной дамы, покорительницы сердец» выветрился ровно в тот момент, когда Василиса прошествовала к туалетному столику и трубно высморкалась в носовой платок. Вредные привычки Дивины, пусть даже просто озвученные, намертво въедались в подкорку. Чувствовалось, песни в ванной не за горами.
Дух изобретательницы носился то тут, то там. Иногда она носилась самостоятельно.
– Полный вынос мозга! – объявила она, традиционно без стука врываясь в спальню. – Слышала, на тебя напали! Родная моя, ты как?
После путешествия во времени она не удосужилась привести себя в порядок, и на голове у неё вздымалась и дыбилась довольно-таки страхолюдная прическа. Неудивительно, если над стилем Дивины поработал гусь Джулиус, пока она видела сны на своём неудобном ложе в мастерской. Поквитался за то, что держали его в клетке. Око за око, как говорится.
Свою униформу развязной женщины она тоже снять не успела. Прожорливые акулы-серёжки, татуировки, пирсинг в самых неожиданных местах, цепи и короткий топ с не менее короткой юбкой – даже боевой раскрас был при ней. В таком виде – да по дворцу расхаживать – да при свете дня… Вконец осмелела!
– Уф, вы меня простите, что я так спонтанно, – сконфузилась Дивина, заметив Хоанфи. – Услышала новости, и к вам бегом.
– От кого услышала? Какие новости? Кто мог на неё напасть, кроме меня? – вскинулся на гостью тот.
– Да напела мне тут одна пташка, – с видом завзятой сплетницы протянула Дивина, – что какой-то зверь у нас в подвалах завёлся и Василису нашу чуть не съел. А затем её выловил Масаронг и повёл корнем покой-травы отпаивать. И настойку они пили, сидя бок о бок, причём не где-нибудь, заметьте, а в приватной обстановке. У него дома, то есть. Лично вот я ни разу к нему в гости не попадала. Похоже, эта привилегия лишь для избранных.
Она проказливо подмигнула Василисе, и той резко поплохело. К щекам прилил жар, стало вдруг душно, и закономерно возникла потребность проветриться. В основном, чтобы не видеть, как Хоанфи перекосило.
В нем парадоксальным образом уживались две противоположности: он был мечтой, с которой некоторые очень даже не против поспать в обнимку. Он был ревнивым извергом и тираном.
Деликатность в нём чередовалась с несдержанностью в ритме непредсказуемого джаза. Не угадаешь, когда грянет гром. Хотя приблизительный график всё же можно было набросать.
Сгустились сумерки? Держись, дриада, ты попала.
Упомянули телохранителя в одном предложении с тобой? Спасайся кто может.
В данный момент начала проявляться вторая, ревнивая ипостась Хоанфи, и воздух вокруг буквально сгустился от напряжения.
– Так-так, – сказал великий мастер, потопав ногой. – Ты была у него дома. А поподробней? Вы обнимались? Он тебя целовал?
– Да ничего такого, не придумывай, – очаровательно улыбнулась Василиса, пятясь к двери и хватаясь за Дивину в поисках поддержки, хотя бы моральной.