Пока же ты невидимка, у тебя развязаны руки, ты свободна.
…Чайки здесь были куда тактичней, чем на море. Они не орали, как резаные. Они аккуратно, почти ювелирно надрезали воздух белыми крыльями и благовоспитанно молчали. Василиса печально улыбалась чайкам, поглядывала на одухотворённое лицо рослого, сухопарого Пирэйна, любовалась высоким лбом и чёткими скулами Масаронга, переводила взгляд дальше – и натыкалась на пустоту. Дадкалато с ними не было. Этого неисправимого оптимиста раньше срока поглотила тьма небытия.
Но неужели после смерти нет совсем ничего? Как может мироздание, однажды вручив тебе роль, просто взять и отменить её за порогом безвременья?
Что если, как сказала Дивина, шут стал духом? Вдруг он летает сейчас с ними рядом – бесплотный, восхищённый новизной своего образа?
Прогорклый речной ветер ворошил листья и мысли. В Василисе зрело странное желание.
Когда они вернулись из города во дворец, там было так тихо и пустынно, что, казалось, все разбежались. Король, если верить слухам, отбыл по какому-то важному государственному делу, принц болеет, ни перед кем не надо кланяться и выслуживаться. Красота. Законный отгул для всех подчиненных.
Прежде чем попрощаться, Василиса остановила Пирэйна и попросила его добыть ей прочных ниток, бусин и совиных перьев.
«Почему я-то?» – вопрошал его огорошенный взгляд.
«Ну да, раньше такое ответственное дело можно было поручить только шуту. Но теперь – извините, уважаемый сверхзанятой гений, – придётся вам поднапрячься. Хотя я могла бы и сама…»
«Какое сама? За птицами по королевскому питомнику гоняться – не женское дело. Если тебе так уж приспичило, госпожа, будут тебе и перья, и бусины. И что ты там ещё говорила?»
«Прочные нитки».
«Будет сделано, моя принцесса, одна нога здесь – другая там».
Масаронг задерживаться не стал – гордость не позволила. Твёрдым шагом он проследовал к себе в тренировочный зал.
А вот Хоанфи – не будь дурак – приостановился, послушал, о чем шушукаются дриада с учёным. И гневом, разумеется, воспылал. Лишившись всех своих стихийных даров, он усовершенствовался кое в чём другом и теперь представлял собой яркий образец взрывоопасной смеси. Легковоспламеняемый материал, горючее вещество. От любой искры – фейерверк чувств.
Сжав губы до нездоровой белизны, он рывком отцепил Василису от Пирэйна и, как на привязи, поволок её за собой.
– Да как ты смеешь? – вскипела та.
– А ты? – взвился Хоанфи, заперев дверь в спальню и оттолкнув ученицу к стене. – Могла бы меня попросить. Перья, бусины, тьфу! Зачем сноба этого тормошить? Я бы и сам с таким заданием справился. Ты что, настолько мне не доверяешь?
Он выплёвывал слова, как камни.
– Ох, ты не понял, – покачала головой Василиса, присаживаясь на пуф. – Во-первых, Пирэйн слишком поглощён горем. Его совесть мучает. Я по глазам вижу. Вот и решила его отвлечь.
– По глазам! – возмущённо проворчал Хоанфи. – В мои бы глаза для разнообразия заглянула.
– А во-вторых, – продолжала она, – у него ко мне чувства есть.
– Вот негодяй!
От самовозгорания Хоанфи спасла лишь спешка Василисы при даче показаний.
– Очень уж не по душе мне его привязанность. Надеюсь, пара безумных просьб вроде сегодняшней, с перьями, – и он прозреет, – заключила она.
– Да уж и я надеюсь.
Нанесение увечий изнеженным светочам науки противоречило его системе ценностей. Пусть Пирэйн отступится по-хорошему, тогда и избивать во имя любви никого не придётся.
Впрочем, Хоанфи бесил не столько факт, что вокруг Василисы вьются страстные поклонники, сколько то, что сам он из их числа. Она застряла в его сердце, заняв непозволительно много места. Больше ни для чего и ни для кого пространства там не оставалось. И это раздражало его, пожалуй, даже больше первых двух пунктов.
Он несколько раз искренне пытался вернуть сердце полностью в свое распоряжение, вытряхнуть оттуда дриаду. Дриада, зараза такая, не вытряхивалась.
Вскоре с резной шкатулкой, как с величайшей драгоценностью королевства, примчался взмыленный Пирэйн. Он не стал расписывать, насколько тяжело дался ему контакт с представителем совиного царства и какого труда стоило раздобыть бусины тех цветов, что назвала Василиса. Просто передал ей шкатулку. А в процессе передачи будто бы нечаянно дотронулся до её пальцев.