Прикосновение. Ничтожная плата за услугу. Персональный зажигательный коктейль для Хоанфи.
– Попрошу без вольностей! – рявкнул он на учёного.
Пирэйн осознал свою оплошность и мгновенно ретировался.
В отместку Василиса отдавила Хоанфи ногу.
– Сколько ещё ты будешь вести себя как ребенок?
– Смотря по обстоятельствам, – сварливо буркнул тот. – Вот такой вот я, да. Неисправимый. А что ты делать собралась?
Василиса раскрыла шкатулку, и вредный мастер стихий тотчас навис над её плечом, сцепив пальцы за спиной.
– Хочу сплести ловец снов, – сказала она. – Так, чего-то не хватает. Круг. Нужно сделать круг из древесного прута.
– Сей момент! Пойду, добуду.
– Не суетись. Без тебя справлюсь.
Она рассеянно простёрла руку, не отрывая взгляда от шкатулки, и ей в ладонь лёг кончик гибкой зелёной ветви, которая проложила себе путь из сада через окно. При появлении змеящегося шуршащего побега брови у Хоанфи всползли к линии волос. Умеет Василиса удивлять. Может она уже того, полноценная?
А нет, показалось.
Растение пробралось в комнату и останавливаться на достигнутом не собиралось. Оно опрокинуло пару стульев, туалетный столик и решительно устремилось к Василисе.
– Уй! Ай! Да что ж такое! Угомонись, я тебе приказываю!
Любвеобильная ветка меж тем беспрепятственно оплела её лодыжки, взобралась по ногам до талии и теперь вдохновенно обрастала там маленькими зелёными листочками, формируя не то пояс, не то начало корсета.
– Хоанфи, спаси! – взмолилась Василиса.
Тот патетично развел руками. Вся сила моя – в тебе, вот сама и разбирайся.
Глава 27. Искусителей прошу на выход
Рост стебля прекратился так же неожиданно, как и начался. Но к тому моменту всю спальню оккупировали мясистые зелёные побеги с выросшими на них листьями и бутонами. Бутоны лопались с глухим «Чпок!» и посылали в воздух облака жёлтой пыльцы. Вкупе с солнцем, льющимся сквозь окно, выглядело это сказочно.
У Василисы не было ни малейшего представления, как так вышло. Она сидела посреди комнаты, прильнув к спинке стула, как к выступу скалы над краем пропасти, и медленно выходила из ступора.
– Зачем тебе плести ловец снов? Может, просветишь меня? – спрашивал Хоанфи, бережно и медитативно распутывая побеги у неё на талии. Потом спускаясь ниже, ещё ниже, ещё значительно ниже. Как бы невзначай оглаживая кожу и с лукавым любопытством поглядывая, какой эффект это произведёт.
Впечатляли ли её столь интимные знаки симпатии? Видимо, всё-таки нет.
На внешние раздражители Василиса реагировала весьма избирательно и его действий словно не замечала.
– Когда мне грустно, я всегда плету, – сказала она, неподвижно глядя в точку перед собой. – А сейчас мне очень грустно.
– По тебе не скажешь, – заметил Хоанфи.
– А если я попрошу оставить меня одну, ты проникнешься?
– Безжалостная, – скорее в шутку, чем всерьёз диагностировал тот. – Я к тебе со всей теплотой, а ты…
– Не путай понятия. Теплота и расчётливость принципиально разные вещи, – ухмыльнулась Василиса и показательно перевела взгляд на его ладонь, которая (подумать только, какое коварство!) цепко обосновалась у неё на бедре.
Затем она прожгла этим взглядом Хоанфи.
– Так ты уйдёшь?
– Уже ухожу, – с невинностью праведника воздел руки тот.
В его нахмуренных бровях и кособокой улыбке, искренность которой была весьма сомнительна, прослеживалось отчётливое негодование. До чего непреклонная женщина!
– Проваливай.
Стоило ей с нажимом произнести последнее слово, как навязчивого искусителя вынесло за дверь. Он сам при этом едва ли совершил усилие.
«Однако! – возликовала Василиса. – Вот и ключ к решению моих проблем. Стихия чего, интересно, во мне сейчас проявилась?»
С остатками лианы на коленях и лодыжках она справилась без посторонней помощи. Прошлась по комнате, разбрасывая короткие команды-заклинания: «Проваливай, убирайся, кыш!»