– Тогда… Может, тебе известно, кто такой Масаронг?
– Увы! – Дадкалато печально искривил губы. – Знание чужой природы нам неподвластно. Собственную бы для начала разгадать. Повезёт тому, кто сумеет постичь свою суть при жизни. Он имеет все шансы обрести бессмертие.
– Что ж, спасибо за информацию, – сказала Василиса.
«Хотя бы прояснилось, в какую сторону копать».
«И ещё. Надо рассказать Дивине. Привести её сюда. Показать ей…»
Благородный порыв развеять горе подруги был задушен в зародыше. Потому что в спальню весьма некстати бочком протиснулся Хоанфи.
Попытка соблазнить Василису посредством прикосновений не удалась, так что он решил сменить тактику и соблазнять широтой своей души.
Его улыбке отлично подходил эпитет «натянутая».
Он собственноручно организовал для дриады клюквенный морс в хрустальном графине, благовония с ароматом нероли, от которых она без ума. И притащил всё вышеозначенное на тяжёлом кованом подносе, нетерпимый к каким-либо возражениям.
А у неё дух шута в ловце снов запутался.
– Ну, привет! – сказал дух, весело болтаясь под потолком.
Прежде чем проникновенно хлопнуть себя по лбу, Хоанфи аккуратненько установил поднос на журнальном столике.
– Пока меня не было, ты спиритический сеанс провела? – скрипучим фальцетом спросил он, не отлепляя руки от лица.
– Почему сразу провела? Может, он сам провёлся, – включила неосознанность Василиса и встала с пола, чтобы перебраться на кровать.
– Кто это? Прогони его, а? Я с тобой наедине побыть хотел…
– Ну извините! – вознегодовал призрак.
Хоанфи вскинул голову к ловцу снов, как сердитый голодный кот, которому не дают выловить рыбку из аквариума.
– Это Дадкалато, – пояснила Василиса. – Он погиб в схватке с лисом, и теперь он дух, покровитель искусства. Прости, прогнать его я не могу.
– А ты тем более не сможешь! – поддразнил шут мастера стихий и, кажется, даже высунул язык. – Смирись, смертный! Я слежу за тобой.
Восьмикрылый Дадкалато, с виду такой приличный и культурный, инфернально расхохотался. Пакостник нематериальный. Чутьё подсказывало Василисе, что вся свистопляска у неё ещё впереди.
Только теперь до неё в полной мере дошёл смысл выражения: «Конец – это лишь начало». Шуту стоило пережить свой конец уже хотя бы для того, чтобы сейчас она могла созерцать сочетание бешенства и растерянности на перекошенной роже своего учителя.
Правда, на сей раз Хоанфи одной гримасой не ограничился.
Он с беспрецедентной скоростью дошёл до точки кипения и расколошматил графин с клюквенным морсом, грохнув его со всей дури об пол. Затем он раскидал по комнате палочки с благовониями и с чувством попранного достоинства умчался за дверь.
– Иди, поговори с ним, – примирительно посоветовал дух. – А то он кого-нибудь покалечит.
– Первой, кого он покалечит, буду я, – сумрачно предрекла Василиса. Но делать было нечего. Пришлось этого маньяка догонять.
– Эй, погоди! Да погоди-же ты! – орала она на весь коридор вслед быстро удаляющейся спине.
Крепясь к горловине, за спиной развевался легчайший тёмно-фиолетовый плащ. Звонко и энергично топали коричневые кожаные туфли с пряжками. Руки производили широкие махи: вперёд-назад, вперёд-назад.
В гневе Хоанфи словно бы распадался на составные элементы, которые функционировали по отдельности. Его голова существовала в отрыве от тела, мозг ослаблял контроль над кулаками, и тогда на них лучше было не нарываться. Внутренний компас ломался, навигация оказывалась сбита, и ноги несли невесть куда без определённого курса. И да, они тоже могли кому-нибудь наподдать.
– Стоять! – рявкнула Василиса.
Злоумышленника она догнала, схватила его за плечо и развернула лицом к себе. После чего выставила указательный палец в направлении своих покоев.
– Возвращайся и убери за собой.
Хоанфи проигнорировал эту бытовую (и, в общем-то, вполне осуществимую) просьбу и скроил пафосную мину, как какой-нибудь непризнанный гений.