Удар, столкновение, соприкосновение губами… Внеплановый поцелуй?
У Василисы от такого поворота дыхание перехватило. Ибо целовали именно её. Совсем недолго. Буквально долю секунды. Но этого хватило, чтобы случилось непоправимое.
– И-и-извиняюсь! – выпалила неопознанная девица. После чего её на ремнях втянуло назад в телефонную будку, и та, неприлично болтая дверцей, усвистела в неизвестность.
Извинение ситуацию не исправило. Худшее свершилось.
У Василисы перед глазами поплыло. Пространство закачалось не хуже качелей.
«Мой первый поцелуй? Вот это? Да вы шутите!» – пронеслась в уме обречённая мысль.
Ее первый поцелуй был бесстыже украден.
– О нет, – потрясённо пробормотал Хоанфи. – Умоляю, не отключайся! Только не сейчас! Вы, дриады, что, все такие впечатлительные?
На то, что Василису прямо на перевалочном пункте накроет густой, тягучей, как смола, темнотой, он явно не рассчитывал. Не знал он, что на людях необычных, вроде его клиентки, поцелуй – особенно, если он первый, – именно здесь, в этой нестабильной зоне переправы, может пустить планы коту под хвост.
В общем, Василиса свалилась без сознания прямо ему на руки. Балласт, мёртвый груз. Ну как мёртвый? Живой, конечно, но в весьма прискорбном состоянии. Переправа при таких вводных данных становилась практически невозможной.
И всё-таки Хоанфи справился.
Он перехватил Василису поудобнее, уселся вместе с ней на телепортационные качели, и те отчётливо скрипнули под двойным весом. Тросы опасно натянулись. Хоанфи пошёл на разгон.
Полёт в пространстве-времени завершился относительно удачно, если не считать, что в процессе произошло расщепление, и странников разнесло по разным координатам иного мира. Лучшего мира. Мира, где без неприятностей, увы, всё равно никак.
Судьба над ними знатно посмеялась. Мол, ищите друг друга, голубчики. Вот вам проверка на прочность вашей едва оперившейся любви.
Хоанфи любил Василису, просто не признавался. Она понравилась ему сразу, как они столкнулись в таёжном лесу, в кустах дикой малины. Василиса в те времена была беспечной, смешливой дриадой, а Хоанфи стало любопытно, как это у неё выходит – не помирать от скуки в одиночестве. Так и сблизились.
Но какой бы сильной любовь ни была, она всё ещё остается достаточно ненадёжным инструментом для ведения поисковых операций.
В лучшем, почти идеальном мире Хоанфи Василису не нашёл.
***
«Восторг от нового утра? Трепет от предвкушений? Радостная дрожь при мысли о великом начинании? Это всё не обо мне».
Утро Василисы никак не могло начаться. У неё не получалось разлепить глаза, ей не удавалось полноценно вдохнуть и даже просто пошевелиться. Разновидность сонного паралича сковала её невидимыми цепями, навела на неё морок и держала в своих тисках.
Василису нашли другие. На берегу лазурного моря, недалеко от курортной зоны, на неё наткнулся телохранитель принца Фанпайи, будущего правителя блистательной Эльмирии. Телохранитель доложил о сенсации придворному учёному, тот переговорил с шутом, а шут, недолго думая, припомнил занятную старую сказку и предложил смеха ради поместить находку в гроб. У него как раз один без дела простаивал, из дымчатого хрусталя.
Перед тем как гроб закрыть, ученый Пирэйн склонился над Василисой, шикнул на остальных и прислушался. Дышала она еле-еле. Но всё-таки дышала.
Он с досадой цокнул языком, назвал своих напарников остолопами, после чего, вооружившись инструментами и своими гениальными извилинами, переоборудовал гроб в криокамеру. Дизайн при этом не пострадал.
Так и стала Василиса нежной девой, спящей летаргическим сном и заточённой вдобавок под хрустальной крышкой. В королевском музее. На виду у разных знатных особ, которым деньги девать некуда.
Принца Фанпайю об этой маленькой шалости подданные не известили. Закрутились в водовороте неотложных задач, погрязли в важных королевских поручениях – и утекло с той поры немало времени. Если точнее, несколько веков.