— Сколько ты еще намерен на меня глазеть? — спросила она. — Или есть замечания по моей фигуре?
— Замечаний нет, — сказал я и констатировал: — Фигура — класс!
Она опустилась в соседний шезлонг, надела черные очки.
— Что, Дэнни Бойд, парень-вечный двигатель, уже перегрелся? А ты, оказывается, храпишь во сне.
— Не пугай меня, — я подозвал официанта. — Заказать тебе колинз?
— Алкоголь в такую жару? — ее брови удивленно поднялись. — Ладно, только ради тебя.
Официант ушел за коктейлем. Я закурил.
— Такая женщина — и одна. Ты рискуешь. Могут похитить!
Она приспустила очки на кончик носа и оценивающе глянула на меня поверх стекол.
— Юмор, конечно, незамысловат. Все прочее — ничего... Что-то в тебе есть.
— Профиль! — сказал я. — Четкий чеканный профиль, как на старинной медали. Женщины, увидев его, валятся с ног.
— Да? А я думаю, что ты дамочек сам заваливаешь до того, как они тебя разглядят.
— Я им все равно на всякий случай глаза завязываю, — сказал я. — Слушай, а твои старики были изрядными хохмачами. Это ж надо — назвать тебя Вирджинией[10].
Нам принесли колинз. Я прихлебнул коктейль и снова почувствовал себя на вершине блаженства. Вирджиния вертела бокал в пальцах.
— Я здесь, как сам понимаешь, в качестве парламентера.
— Као убедился, что я не вру?
— Считай, что так. В любом случае, решено, что можно брать тебя в игру.
— Подробнее, если можно.
— Тебе будет причитаться пятая часть — если мы выиграем. Это порядка пятидесяти тысяч долларов, а может, и больше. Если проиграем — большой-большой, жирный ноль. Так что решай.
— Сколько народу придется пришить?
— Хотелось бы обойтись без этого, — быстро произнесла она. — Работа, конечно, предстоит тяжелая, но крови мы не хотим. Разве что, возникнет экстремальная ситуация.
— А что — есть риск?
— Риска, — раздельно и внятно произнесла Вирджиния, — во всем этом деле выше головы. Риск — это то, что я тебе обещаю с гарантией. Усвоил?
— Я не могу сказать, согласен или нет, пока не узнаю сути дела. Во всех подробностях.
— Нет, — она отрицательно покачала головой. — Нас такая постановка вопроса не устраивает. Все, что тебе пока нужно знать, ты уже узнал. А дальше... Говоришь «да» — продолжаем разговор, говоришь «нет»... — она пожала плечами.
— Предположим, — сказал я, — я соглашаюсь. Ты мне все рассказываешь. И выясняется, что мне ваше дело не подходит. Я говорю «нет».
— Понимаешь, дорогой, — усмехнулась Вирджиния, — «нет» в этом случае ты уже сказать не сможешь. Слишком опасно.
— Прирежете?
— По крайней мере с сохранностью черепа у тебя возникнут проблемы, — она это сказала без тени улыбки.
— И дни мои закончатся в дурдоме...
Помолчали.
— Я согласен, — сказал я.
— Тогда продолжаем, — она огляделась по сторонам. — Здесь не самое удобное место для серьезного разговора.
— Можем пройти ко мне в номер, — страстное воркование зазвучало в моем голосе. — Там прохладнее. Мы опустим жалюзи, ты снимешь купальник, я присяду рядом...
— Убил! — она посмотрела на меня с легким презрением. — Я понимаю, что у тебя ланаи ассоциируется только с одним. Предупреждаю: дотронешься до жалюзи — закричу: «Насилуют!»
— А я-то думал, что беседую с нежным, ласковым существом, — вздохнул я. — Ошибся. Ты, оказывается, злобная и кровожадная. Слушай, не успел рассмотреть — у тебя под купальником акульего хвоста нет?
— Не успел — и не успеешь!
Она встала. Я еще раньше обратил внимание, что в начале разговора рядом со своим шезлонгом она кинула на пол что-то яркое. Теперь я понял, что это было. Пестрое муумуу[11] на Вирджинии оказалось в одно мгновение. Застегивая пуговицы, она подмигнула мне:
— Так спокойнее.
— Спокойнее всего на необитаемом острове, — буркнул я. — Так и туда бойскауты в турпоходы ходят. Им так нужны девушки-проводники! Но ты бы детишек обидела.
По пути в номер я заказал еще два колинза. Официант принес их на ланаи, когда Вирджиния усаживалась на диванчике.
— Значит, мои надежды на секс похоронены в этом саване, — печально сказал я, указывая на муумуу. — Остается говорить о деле.
— Будь я в купальнике, — усмехнулась она, — ты бы меня не слушал.
— Тогда начинай, — предложил я.
Она пригубила колинз.
— Пирл-Харбор — слышал такое название?
— Еще бы! — воскликнул я. — Это ведь где-то здесь, на Гавайях?
— Да, — кивнула она, — не очень далеко. Так вот. Когда в сорок первом японцы разнесли базу, на островах началась большая паника. Но жили тут, как понимаешь, не только военные. И двоим парням из местных, Рошелю и Дейвису, было особенно не по себе.
— Слушай! — нетерпеливо сказал я. — Ты не слишком издалека начинаешь?
— Не торопись! — Вирджиния покачала головой. — Японцы, как помнишь, бомбили седьмого декабря. Но дело в том, что на восьмое декабря эти двое еще раньше наметили собственную операцию: они решили взять пирл-харборский банк.
— Интересно! — я откинулся на спинку стула.
— Бомбежка спутала все карты. Народ носился по улицам, войска были подняты по тревоге, всюду тушили пожары, перевозили раненых... А у ребят был четкий план: машина с мощным двигателем, моторная лодка в порту, они уже высчитали место, где ее затопят после того, как уйдут в Гонолулу — словом, схему действий продумали полностью. И тут — налет.
— Все сорвалось?
— Наоборот. Все было, как в сказке. Рошель и Дейвис решили все-таки прощупать обстановку на месте. И оказалось, что при бомбежке одна из бомб попала как раз в здание банка. Охранника убило, а взрывной волной разворотило одну из стен. Причем, разворотило так удачно, что через пролом можно было добраться до подвала, а там уже лежали не деньги — золото.
Я присвистнул.
— Более того, — продолжала она, — идиотизм, конечно, но в суматохе на тот момент никому не пришло в голову проверить, в каком состоянии здание банка — с фасада-то разрушения были практически незаметны! — и выставить охрану. То есть ребятам выпал шанс уникальный, такое бывает раз в триста лет. Им даже грабить не пришлось в прямом смысле этого слова: размахивать пистолетами, укладывать всех на пол... И деньги они не тронули. Просто быстренько перетаскали в машину ящики с золотом, набили ее под завязку и рванули в порт. За все это время никто даже не посмотрел в их сторону. В порту парни спешно перекидали ящики на моторку и вышли в океан. Причем, им опять повезло! Горели корабли, бухта и вся акватория вокруг была забита спасательными лодками, многие штатские вывели на помощь свои катера, так что, естественно, никто не врубился, что это за лодка промчалась мимо и что у нее на борту. А когда Дейвис и Рошель, наконец, выскочили в открытый океан и слегка прикинули стоимость добычи, то прибалдели: они планировали взять тысячу-другую долларов, а взяли, в результате, порядка четверти миллиона баксов в золотых слитках.
— Сколько-сколько? — переспросил я.
— Около четверти миллиона, — повторила Вирджиния. — Не перебивай.
— Извини. Продолжай.
— Естественно, встал вопрос, как быть дальше. Золото — еще не баксы, его нужно продать. За один раз такое количество не толкнешь, да и вообще — война, ситуация непонятная... Решили так: золото на время спрятать где-нибудь в укромном месте, выждать, пока все утрясется, а потом потихоньку вывезти его в Гонолулу.
— Начинается, — пробормотал я, — таинственный остров, зарытые сокровища, крестик на старой карте...
Вирджиния пропустила мою реплику мимо ушей.
— Лучше всего для этой цели подходил Ниихау. Островок маленький, на Гавайском архипелаге самый отдаленный, до Гонолулу далеко, население — человек двести туземцев.
— Добрались до Ниихау, зарыли золото. Что дальше? — от нетерпения я, казалось, вот-вот начну подскакивать на стуле.