Как ни странно, Мэри не оскорбил тот факт, что её персона оказалась совершенно неподходящей для кандидатуры невесты. Сэр Фостер её не знал, не видел ни разу в жизни, так что его мнение могло основываться лишь на словах очевидца. Дублёнка Мэри была уже очень старой... Да, неудивительно. Совсем не удивительно и совсем не обидно, хоть и грустно.
Мэри взглянула на часы, чтобы узнать сколько времени осталось до начала подготовительных занятий в балетной школе, поудобнее устроилась в мягком кресле и принялась писать ответ: с этого времени их переписка с Томом стала неотъемлемой частью её жизни.
Мэри вначале лишь тихо радовалась приходившим письмам, позже - волновалась, если они задерживались хоть на пару дней... В конце концов, Мэри всё поняла. Поняла, чего добивался Томас, и что она сама так долго пыталась отрицать.
Что такое любовь?.. Когда бежишь на перегонки со снегом на почту, чтобы успеть до её закрытия, хоть пальцы твои стёрлись в кровь от занятий в балетном классе, когда часами пытаешься подобрать слова, чтобы успокоить, помочь обрести в душе мир и покой, когда штудируешь ночами все книги подряд, потому что это твоё единственное свободное время, а в пансионе очень насыщенная программа, но тебе совсем не хочется показаться глупой и необразованной... Так бы в то время ответила на этот вопрос Мэри, если кто-нибудь догадался бы ей его задать.
Что такое любовь?.. Легкое сияние света в нескончаемом и всеобъемлющем мраке, стук сердца, когда в серую страну с серым небом вдруг приходит столь необходимая и столь незаурядная вещь - письмо, написанное её рукой, письмо с ошибками, которых со временем становится всё меньше и меньше, а ты задаешься закономерным вопросом: 'Неужели она учится для меня?'; холодные ночи, проведённые в библиотеке, несмотря на давно объявленный отбой, чтобы стать лучше, чтобы рассказать ей обо всём на свете... Так бы ответил на этот вопрос Томас. Впрочем, ему на самом деле его задали, хоть и не настолько прямо:
-Томас, скажи, письма, что ты получаешь, они же не из твоего дома?- Мариус Хонтор был сыном и наследником эльмирского аристократа, как и сам Томас. Их отношения походили, скорее, на взаимовыгодное сотрудничество, чем на настоящую дружбу... Но Томасу слишком сильно хотелось поделиться своей радостью: он не стал уклоняться от ответа, хоть и имел на это полное право.
-Эти письма присылает мне моя невеста.
-А, тогда всё с тобой понятно, теперь я знаю причину твоего счастья. Она из Эльмира или иностранка?
-Из Эльмира, Мариус. Мэри из Эльмира.
-Везёт же некоторым!
-Мне везёт в любви, тебе - с карманными деньгами. Каждому своё, впрочем, как и всегда в жизни.
-Прекращай философствовать, мы вновь опоздаем на обед!
-Не я задал себе этот вопрос. Ладно, пойдём...
...Постепенно Мэри стала лучше понимать Тома, хоть сама для него так и осталась загадкой. Том же жил от письма до письма, распланировал их совестное будущее на годы вперёд и даже для молодого человека своего возраста был 'неприлично' счастлив.
...Второй звон тихого колокольчика раздался тогда, когда Мэри поделилась с Томасом радостной вестью о том, что Риди в следующем году должен был закончить свою службу: Том никак не ответил на эту новость, решив промолчать. Но страх и ревность с тех пор прочно обосновались в его думах и сердце. Да, Томас боялся потерять Мэри... Он находился в тысячах километров от неё, не мог ни видеть её, ни разговаривать с ней: конечно же, его пугала неизвестность, пугал тот человек, что был ей дорог и мог быть рядом.
Он-то быть рядом не мог... Обучение в постылом пансионе заканчивалось лишь через два с половиной года.
Письма Томаса стали более сдержанными и менее искренними: подсознательно он начал искать в словах Мэри какой-то подвох, чтобы изначально подготовить себя к той боли, что была, по его мнению, неизбежна.
На летние каникулы Томасу приказали оставаться в Арьене: старший Фостер в своём решении был неумолим. Что ж, Том остался... Лишь попросил Мариуса, собравшегося вернуться на родину, узнать, как дела у Мэри, перед этим её предупредив - сказав, что молодому человеку с таким-то именем, с такой-то внешностью можно было всецело доверять.
Слова Мэри о наивности Томаса ужасным образом подтвердились: он совершил ошибку... К сожалению, он не обладал особенностью мисс Ланри, не умел так же, как и она, чувствовать людей.