-Что вы так на меня смотрите?- голос незнакомца удивил Мэри, и она еле сдержалась от улыбки, или же всё-таки не сдержалась: её ровесник, как настоящий принц из книжек, задрал нос. Голос его был совсем ещё детским, но чистым и мелодичным.
-Разве не вы остановились на меня посмотреть первым, тогда почему этого не могу сделать я?- последний выпад, последнее движение в хорошо знакомом танце, и Мэри остановилась.
А незнакомец будто бы потерял счёт времени, в голове его лишь звучали слова, сказанные только что этой девчонкой с голубоватым инеем на пушистых коричневых ресницах... Их же он произнёс сегодня утром, из-за них всё началось, из-за них он теперь стоял посреди этой промерзлой пустынной улицы вместо того, чтобы запереться в своей комнате и смотреть в окно - на нормальную жизнь, совсем не похожую на его существование.
***
"Свобода,- думал он,- какое дурацкое слово! Какая страшная несправедливость и нелепость! Зачем люди придумывают такие понятия, прекрасно зная, что они на самом деле не существуют? Зачем нужны слова из-за которых приходится мучиться?.. Спроси такое у мистера Менриса, ответит он тебе, конечно:"Словесность - наука важная и такими глупостями не занимается." Тьфу, даже думать противно!"- Томас Лоренс Фостер, единственный сын и наследник сэра Джеймса Томаса Фостера, аристократа по происхождению и истинного коммерсанта по складу ума, пнул свой тапок - он пролетел до самого конца огромной, пустынной, богато обставленной комнаты и, ударившись о стену, замер на месте.
"Тьфу!"- Томас со злостью посмотрел на него и, поправив манжеты темно-синего пиджака, вышел из своей комнаты вон. Его ожидало ещё одно представление: отец пригласил сегодня на завтрак очередного кандидата на роль учителя по ниарскому и ласскому языку. Кто знал, что на этот раз выкинет Томас, но разве кто-то догадывался, почему он это делал?.. Никто, в том числе и старший сэр Фостер, не мог даже предположить, что заставляло юного наследника вести себя подобным образом... А Томас прекрасно знал и в очередной раз хотел донести эту истину до других, в первую очередь, конечно же, до своего отца: только вот наш юный герой уже потерял всякую надежду на то, что его когда-нибудь услышат...
***
-Эй ты! Да как ты смеешь, паршивец мелкий!- кандидат на роль учителя в бешенстве вырвал из рук лакея свою тёплую шубу, смерил презрительным взглядом Томаса и, даже не попрощавшись со старшим Фостером, немедленно удалился.
-Томас Лоренс Фостер, сейчас ты объяснишь мне, что же произошло за десять минут моего отсутствия, и почему твой предполагаемый учитель забыл все правила хорошего тона и просто сбежал,- голос старшего Фостера звучал неизменно строго, но, казалось, он настолько уже привык к выходкам сына, что ему стало почти безразлично...
-Я не буду ничего объяснять, вы и так всё знаете, дорогой отец,- Томас неторопливо осматривался, и во взгляде его не читалось ни капли раскаяния: лишь желание, наконец-то, добиться хоть каких-то эмоций, свойственных нормальным людям, от этого непробиваемого человека.
-Ты предлагаешь мне смириться с тем, что мой сын и наследник не хочет учиться?- Томас закатил глаза и тут же ответил, надеясь, что на этот раз он всё-таки сможет заставить своего отца хотя бы разозлиться:
-Ну, я же терплю уроки мистера Менриса, так что вполне себе учусь.
-Томас, ты терпишь, а моё терпение, и ты прекрасно знаешь об этом, далеко не безгранично. Мой сын и наследник не может быть праздным бездельником!- Томас опять закатил глаза, что вызвало у его отца очередной вздох, но не более того. Нервы старшего Фостера были крепки, а вот младший практически вышел из себя:
-Отец, мне кажется, вам следует давно определиться, кто я всё-таки для вас в первую очередь: сын или наследник многомиллионного состояния, о котором вы ежедневно печётесь!
-Не смей говорить со мной в подобном тоне.
-Вы говорите, тогда почему этого не могу сделать я? Вы никогда меня не слышите, я даже уже перестал вам что-либо говорить, тогда почему не могу я вас не слушать? Пальто, пожалуйста, и быстро!- лакей подал младшему Фостеру пальто, а старший Фостер так и не успел ничего сказать: его сын выскочил из дома, напоследок сильно хлопнув дверью.
Хотели ли отец и сын такого исхода? Нет. Но каждый из них был достаточно горд и упрям, чтобы считать себя правым и не слушать чужие доводы, каждый из них был достаточно одинок и несчастен, чтобы проявлять жалость к себе и своему положению, закрывая глаза на нужды другого и совсем не принимая их всерьёз.