Кианы действительно нигде не было.
— Только что здесь была, — сказал Ван. — Совсем недавно.
— Очень т-тихая девочка, — сказал Аз. — Не говорит. Ходит почти бесшумно.
— Дай догадаюсь, — усмехнулся Биг. — Твои сенсоры и ее проворонили.
— Мои с-сенсоры работают на четверть мощности. Но ее след я вижу.
В воздухе проявилась красноватая дымчатая дорожка, исчезающая за поворотом.
— Вот он.
Дым расползался в стороны, постепенно истончаясь.
— Идемте б-быстрее. Скоро он пропадет.
— Как ты это сделал? — спросил Биг.
— Визуализировал то, что чувствую. Когда в-впечатления резкие, это сделать просто.
Они пробежали по мощеной кирпичом широкой дороге, и оказались в узком проходе, зажатом со всех сторон новоотстроенными глухими стенами, на которых виднелись барельефы идущих зверей.
Впереди была крутая лестница. Наверху стояла Киана.
— Ты зачем сбежала, глупая? — набросилась на нее Альма. — А если б мы тебя не нашли?
Киана молчала, вытянувшись в струну, и глаза ее были закрыты.
— М-могу поспорить, она тоже что-то чувствует. Ее биологические волны в-вошли в резонанс с этим местом.
Вокруг Кианы возникло еле заметное свечение. Длинные прозрачные нити, словно протуберанцы, протянулись к ближайшим стенам, оглаживая кирпичи с выдавленными клинописными надписями.
— Вот только меня так не визуализируй, — сказал Биг. — На каракатицу смахивает.
— Д-договорились.
Киана повернулась к ним и открыла глаза.
— Киана услышала музыку, — сказала она. — Красивую, словно море. Она позвала Киану. И Киана пошла. Пришла сюда. А здесь играют и танцуют. У одних платья синие, а у других — красные. И они что-то говорят, но не понятно. И у них такие красивые бусы, и браслеты, и ленты в волосах. Золотые, серебристые. И людей так много, стоят вдоль улицы, и лепестки роз сыпятся.
— Ну все, — пробормотал Биг. — У одной крыша уже поехала.
Фасеточные глаза Аза вспыхнули бирюзовым огнем и рывком приблизились к лицу Кианы.
— Г-где эта улица?! Ты ее видела? Г-где она?
Киана пожала плечами и протянула руки вперед.
— Вот она. Здесь все начиналось.
Они обернулись.
Даже в наступающей темноте можно было разглядеть, как проступает внизу меж оплывших развалин древняя дорога, прямая, как стрела и широкая как автострада. Кое-где ее загораживали рухнувшие стены и языки отвалов, но все же она шла дальше и окончательно пропадала далеко впереди, там, где кроме тьмы уже ничего не было.
Аз даже проявился на мгновение, словно привидение с металлическим отливом, но тут же снова исчез.
— Ну к-конечно! Вот она, Улица Процессий! Здесь с-стояли Ворота Богини. Теперь я знаю, где мы находимся. А з-значит могу вам показать то, что помню.
Дымчатые линии протянулись от него во все стороны разрушенного города, будто очищая руины от многовековых наслоений, растворяя недавно построенные неумелые копии, на месте которых теперь вдруг выросли неприступные крепостные стены, закрывающие небо.
Черная тень упала на их лица, и, подняв головы, они увидели, что вместо невзрачной постройки за их спинами теперь возвышается гигантская призрачная башня, сплошь покрытая темно-синими и золотистыми изразцами. Блестели на стенах выпуклые барельефы, и уходили вдаль инкрустированные стены, окружая мощенную розовыми плитами улицу. Теперь ее ничто не загораживало. Улица пропадала среди укрытых зеленью дворцов, освещенных неверными огнями ночного города.
Вавилон оживал.
— Что это? — спросил Ван, и наверно впервые в жизни не узнал собственного голоса.
— Реконструкция. З-запись моих воспоминаний. То, что я увидел, когда в-впервые попал в этот город. М-мы вошли с севера, с караваном из Харрана. Была такая же ночь. Но город не спал. Он н-никогда не спал.
Фасеточные глаза прыгнули вперед и обернулись.
— Идемте. Т-теперь я примерно знаю, где искать.
Они шли через давно погибший город медленно, открыв рты и распахнув глаза, мимо глухих покрытых росписью стен, резных деревянных дверей, на которых плясали отблески от стоящих рядом широких жаровен. Иногда двери открывались и можно было увидеть выходящие из домов туманные фигуры тех, от кого тысячелетия назад не осталось даже пыли. Женщины и мужчины в длиннополых разноцветных одеяниях в сопровождении едва различимых слуг и охранников. Это был явно богатый район. Однажды мимо прошагал целый воинский отряд, человек двадцать в длинных, чуть ли не до пят, пластинчатых доспехах, остроконечных шлемах и с копьями. Макс был готов поклясться, что один из них немного повернул голову и посмотрел ему прямо в глаза.