Текст был составлен. Среди многих подписей расписались и мы, два писателя, я, „свеженький“, только что принятый в союзную литераторскую стаю, и писатель-фантаст, мой строгий учитель Сергей Снегов.
Какими мы были наивными! Письмо, по-видимому, и не добралось до Москвы, пленку у Володи конфисковали сотрудники КГБ, а всех нас, „подписантов“, начали вызывать для „бесед“ в разные инстанции. У меня был в кармане морской паспорт, мне надо было лететь на Кубу, где стоял в ремонте мой тунцелов, а со мной день за днем „беседовали“. „Как вы, блокадник, воспитанник армии, могли?! — внушали мне. — Вы столько страдали от немцев, и подписали это письмо?! Ведь замок — это символ милитаризма, пруссачества, вечной угрозы нашей миролюбивой стране!.. Что, вам на Кубу надо? Пока не снимете свою подпись, никаких вам морей-океанов не будет. Сегодня же сдайте морской паспорт в отдел кадров“.
Господи, как я хотел на Кубу! Туда, где пальмы, коралловые рифы, у которых я собирался нырять, если выдастся денек свободного времени; там — карнавал, красавицы мулатки, там, лишь только минуешь скалы с мрачным замком Морро, — бескрайний океан, к которому я, ставший моряком, уже привык, который, что ни ночь, видел в снах… Прошел месяц, второй. Не знаю, как я выстоял, но я не снял своей подписи. „На Кубу-то собираетесь? — как-то услышал я в телефонной трубке жесткий, с железными звонами, голос из отдела кадров. — Немедленно быть в конторе. Получите паспорт, билет и завтра отправляйтесь“. А замок взорвали! И мы, „Клуб творческой интеллигенции“, больше никогда не собирались, тот скандальный вечер был в нашем городе первым и последним.
Творцы. Разрушители… Если бы не бывший председатель горисполкома Денисов, был бы взорван и Кафедральный собор. Благодаря его невероятной энергии, его любви к этому городу, появились троллейбусы, кинотеатры, были сооружены 4 теплоэлектростанции, в город была проведена газомагистраль, но главное, что любил Денисов, без чего не видел будущего города, — это культурные центры. Ведь там, где нет культуры, там пустота, бездуховность… Центры, которые, по его идее, должны были возникнуть в старых, используемых пока под склады, полуразрушенных или приговоренных к уничтожению зданиях, в фортах, соборах, кирхах.
„Тебе надо жильем заниматься, а ты?! — негодовал „главный хозяин“, узнав о новых замыслах Денисова. — Не сметь этого!“
Запрещаю! Денисов выслушивал. Молчал. Кивал: „Да, понял“. И продолжал свое. Приводил в порядок, восстанавливал башни и казематы старого форта, втайне от высшего областного руководства заказывал на том или ином заводе кованые ворота для входа, добывал дуб для дверей, медь, бронзу. И мрачный форт „Дер Дона“ вдруг превратился в крупнейший в мире, великолепный музей янтаря! И уже возникла идея сооружения в Калининграде небольшой, в одну пятую натуральной величины, Янтарной комнаты, а там возникает новая идея: Органный зал в полуразрушенной, с разбитой башней кирхе Святого семейства, но где, как, каким образом добыть на это строительство деньги? Как произвести расчеты за выполненные работы через банк, в котором так тщательно следят за тем, чтобы ни копейки не ушло „на сторону“, на не запланированные и не утвержденные в „верхах“ объекты?
Гарри Гротберг! Бах! А еще надо было добыть деньги на орган, и еще нужно было договориться в министерстве культуры, чтобы оно, министерство, этот орган заказало у одной из известнейших в Европе фирм по изготовлению органов! И еще надо было улучить момент, чтобы сказать „главному хозяину“ о том, как нужен этот Органный зал городу, но сказать тогда, когда большинство работ там уже будет произведено, если, конечно, до этого он сам не прослышит, но надо надеяться, что если и прослышит, то не поймет, о чем идет речь, ведь по официальной версии в помещении бывшей кирхи Святого семейства ведутся лишь профилактические работы, чтобы „ветхое здание“ не рухнуло на соседние жилые дома.
„Главный хозяин“ все же прослышал. И все понял. Во всем разобрался. Стучал кулаком по столу, тыкал пальцем в постановление ЦК о запрещении строительства зданий культурного назначения: музеев, выставочных и концертных залов, картинных галерей. Он еще не знал, что на берегу бывшего пруда „Шлосстайх“, в чудом уцелевших стенах огромного кенигсбергского городского концертного зала „Штадтхалле“ уже работают архитекторы и проектировщики. Здесь, как предполагал Денисов, после полного, в старой архитектуре, восстановления разместится историко-художественный музей, а на Московском проспекте уже строится огромная, площадью почти 11 тысяч квадратных метров, картинная галерея, „проходящая“ пока как будущий „магазин-салон“ мебели. И что группа проектировщиков готовит документацию для сооружения в бывшем форте „Врангель“ океанариума, что ведутся переговоры с Академией наук о принятии в Калининград для вечной приписки знаменитого, приговоренного „на распил“ научно-исследовательского судна „Витязь“, чтобы на нем создать музей Мирового океана, что для этого уже на реке Прегеле строится специальный пирс в самом центре города…