Я киваю, да, да, сейчас, вы только читайте. Так хочется узнать подробнее, кто же он был, Георг Штайн? Как и почему стал разыскивать Янтарную комнату? Какие пути-дороги свели его с графиней Марион Дёнхофф? И кто она такая — как деятель, как человек?
Ставлю чайник. Сажусь напротив Василия Митрофановича, тот протирает стекла очков, листает бумажки, читает:
— «С приходом к власти фашизма и, конкретно в Кенигсберге — Эриха Коха, мой отец, отказавшийся присягнуть ему на верность, был отстранен от государственной деятельности и полностью отдался т. н. „Научному союзу“, члены которого вели научную, касающуюся культуры и искусств, работу и тайно следили за награбленными Кохом произведениями искусств. „Союз“ был разгромлен, мой отец был расстрелян, погибли и другие его руководители: фон Обенитц и фон Сташевский. Учетом похищенных Кохом ценностей ведала в „Союзе“ моя сестра Доротея-Луиза, вскоре и она попала в гестапо, где и была уничтожена… Что касается Янтарной комнаты, то после того зимнего дня минувшей войны я вновь вспомнил о ней в 1966 году в Швейцарии, когда в лондонской газете „Таймс“ прочитал статью о ее розысках. Как? Она не найдена? — удивился я. Вот тут-то я и решил: надо заняться этим делом». Все ясно?
— Этого пока достаточно, но вот что интересно, помните, Штайн писал, что найденные ящики они спрятали в подвале кирхи, но в каком поселке?
— Да? Гм, вот что тут у него об этом говорится: «Их сложили в сводчатый склеп орденской церкви с помощью сельских прихожан. За это селение шли бои в течение 28–30 января, 1 февраля селение было нами оставлено в развалинах, а 6 — вновь отбито у русских. Церковь оказалась полностью разрушенной, над сводчатым склепом метровой толщины — глыбы развалин, но своды склепа выдержали их и ящики были целыми…» Чай будет?
— И что же? И как название этого поселка?
— Тут какие-то неясности. Гм… вот тут написано: «Хайлигенкройц», что означает «Святой крест», потом это название зачеркнуто и написано: «церковь Поерштитен», и дальше: «Эти ящики были извлечены и отправлены вначале в Гросс-Гермау, замок „Берзникен“ и замок „Гаффкен“, а затем в окружной дом партии (крайсхаус) в Фишхаузен и в замок „Лохштедт“».
— Вот вам чай. Между прочим, настоящий, а не зеленый, но вы этот крепкий душистый чай совершенно не заслужили! Куда были отправлены ящики? В замок «Берзникен», «Гаффкен» или «Лохштедт»? Кстати, весной сорок пятого в замке «Лохштедт» я бывал… Ну, хорошо, мы несколько забегаем вперед. А что графиня? Кто она? Откуда?
— О-о, какой чай… Скажите, куда вообще подевался чай?.. Графиня? О ней тут совсем немного, какие-то выписки, видимо, из газетной статьи: «Марион фон Дёнхофф, последняя графиня в древнейшем прусском роду Дёнхофф, впервые получила прозвище „красной графини“, когда за резкую критику нацизма была заключена в студенческий карцер. Ненависть ее к фашизму возросла особенно после гибели ее двоюродного брата графа Генриха Лендорфа, казненного по делу 20 июля 1944 года (покушение на фюрера)». Гм… «общественный деятель, журналистка. Свои редакционные статьи неизменно составляет в духе свободы и веры в ЧЕЛОВЕКА. Незамужняя, живет с домоуправительницей и собакой в небольшом домике близ Гамбурга, ездит на черном „порше“. Стала главным редактором, главной эмоциональной и политической силой еженедельника „Ди Цайт“, сотрудники которого — тридцать мужчин и три женщины — подчеркивают ее „прусское чувство ответственности“ и ее „целеустремленность“». Вот и все. Хотя вот, это уже пишет Георг Штайн: «С весны 1983 года мы, я и д-р Марион Дёнхофф („Ди Цайт“), приняли решение об усилении работы по розыску исчезнувших сокровищ. Была проведена огромная работа, собраны все имеющиеся в печати сведения и сообщения частных лиц о Янтарной комнате, установлена связь со специалистами из ГДР и СССР. Полученные данные и опыт работы были обобщены в двух обширных статьях: „ПОВСЕМЕСТНЫЙ РОЗЫСК ЯНТАРНОЙ КОМНАТЫ“ и „ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ — ЛИНЦ“»… Да, вот что еще интересно: тут есть стихи Киплинга, его «заповедь», помните, по-русски это звучит так: «Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех, Верь сам в себя, наперекор вселенной, И маловерным отпусти их грех; Пусть час не пробил, жди, не уставая…» Ну, и так далее.
— «Жди, не уставая», да, это так. А «Особое задание — Линц» — это, как я понимаю, статья о всеобщем расхищении произведений искусства в оккупированных странах по указанию Гитлера? — спрашивает, вернее, утверждает полковник. — Организованный всеевропейский грабеж, ведь так?
— Я уже прочитал этот материал, все именно так. Слушайте: «Прежде чем взять в рот ампулу с ядом и поднести к виску пистолет, Гитлер диктует секретарше свою последнюю волю: „Все, что я имею, если это только что-нибудь стоит, передаю партии, если же она не будет существовать — государству“». И далее: «Я покупал и собирал все эти картины в течение жизни не для себя, а для создания галереи в моем родном городе Линце на Дунае. Если это полностью осуществится — это будет лучшим исполнением моей последней воли». В одном из разговоров за ужином этот «коллекционер» сказал: «Я обдумал название галереи. Оно будет звучать так: „В собственность немецкому народу“»… И так далее. Что еще господа желают?
— Альфреда Роде, директора кенигсбергских музеев, — просит Авенир Петрович. Он один из немногих все-все знал о Янтарной комнате!
— Битте. Вот его личное дело, отосланное из Кенигсберга 3 февраля сорок второго года и поступившее в Берлин 6 февраля, слышите? На третьи сутки. И это во время войны! А сейчас письмо из Берлина идет в Калининград месяц-полтора. Однако читаю: «В издательстве „РЕМБРАНДТ“ (Берлин) опубликована моя книга „Юный Коринт“»… Гм, кто это такой?
— Очень известный художник из Кенигсберга.
— М-м-м… «как верноподданный чиновник и как директор Собрания искусств», гм… «посылаю Вам анкету, заполненную по месту службы…» Итак, кто он и что он? «Доктор Роде, Альфред Фриц Фердинанд, родившийся 24 января 1892 года»… Значит, ему в сорок пятом году было всего пятьдесят три? «Немец, евангелический лютеранин… жена — Эльза… дети Лотта и Вольфганг». Перечень трудов и прочее, и: «Я — только ученый и занимаюсь исключительно научной деятельностью. Хайль Гитлер! Весьма обязан, Альфред Роде, директор».
— И все? — несколько разочарованно спрашивает полковник.
— А вам этого мало? Тогда пожалуйста: «Уважаемые дамы и господа! К нам только что поступило печальное известие о том, что осенью 1945 года в больнице на Йоркштрассе в Кенигсберге умер доктор Альфред Роде…»
— Это что? Откуда это сообщение?
— Это речь в Гамбурге у могилы Роде. «В результате многолетней научной и коммерческой деятельности Альфреда Роде Кенигсберг превратился в…»
— Минутку, как его могила оказалась в Гамбурге?
— Речь, Авенир Петрович, у пустой, символической могилы. «…Кенигсберг превратился в замечательную сокровищницу янтарного искусства, в особенности когда в его собрании, в значительной степени благодаря его усилиям, оказалась знаменитая Янтарная комната из Царского Села, спасенная отважными немецкими солдатами из зоны боев…»
— Стоп! — Я кладу руку на бумаги из архива Штайна. — О Роде потом. Давайте все же вначале отправимся в Царское Село, в город Пушкин, в осень сорок первого года. Как там разворачивались события? Как Янтарная комната оказалась в Кенигсберге?
— Ладно. Вот тут есть очень интересный документ, подтверждающий версию «Линц», — о хорошо продуманной нацистами системе разграбления исторических ценностей: «СПЕЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ СОВЕТСКИМ ВЛАСТЯМ о батальоне особого назначения. Считаю своим долгом сообщить следующее. В августе сорок первого года, будучи в Берлине, я с помощью моего старого знакомого по Берлинскому университету доктора Фокке, работавшего в отделе печати министерства иностранных дел, был откомандирован из 87-го противотанкового дивизиона в БАТАЛЬОН ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ при министерстве иностранных дел. Этот батальон был создан по инициативе министра иностранных дел Риббентропа и действовал под его руководством. Командиром батальона являлся майор СС фон Кюнсберг. Задача батальона особого назначения состояла в том, чтобы немедленно после падения крупных городов захватывать культурные и исторические ценности, библиотеки научных учреждений, отбирать ценные издания книг, фильмы, а затем отправлять все это в Германию. Батальон особого назначения состоит из четырех рот. Первая рота придана германскому экспедиционному корпусу в Африке, вторая — северной армейской группе»…