Следовало разобраться, в чём тут дело. Старушка Фигг постоянно сообщала, что никаких перемен нет, снова спрашивать её о том же бесполезно. Послать кого-то посмотреть со стороны? Но что они увидят? Внутрь дурслевского дома уже никого не зашлёшь, подходящего предлога нет. Прийти самому? Всё в Дамблдоре противилось личному участию в активных действиях. Что остаётся? Через месяц школа, можно будет влиять через окружение. Но! Одного младшего Уизли теперь явно будет недостаточно. Так, кто ещё поступает у нас в этом году?..
Только завтра Дамблдор узнает, что в дополнение ко всему прочему заготовленная палочка-сестра совершенно не подошла Поттеру. Рассказ же о свойствах доставшегося тому магического оружия вообще заставит директора задуматься: а не последовать ли ему примеру Минервы? Можно без валерьянки.
***
На другой день откопал я проволочку, из-под шрама добытую, и отправился в Мунго. Дорогу доктор описал чётко, по-военному - может и сам служил когда-то, выправка у него тоже армейская. Так что добрался без проблем. Говорю ему:
- Вот есть тут у меня, доктор...
- Нет, - останавливает он меня, - сначала давайте-ка мы вас обследуем как следует. Положено детей каждый год осматривать, а вас к нам только десять лет назад приносили.
Отвели меня в большую комнату, на полу в ней всякие линии расчерчены. Поставили в середину. Вокруг пятеро с палочками во главе с доктором: трое мужчин, две женщины. Одна ещё совсем молоденькая и такая... симпатичная. Но это Гаг по старой памяти оценить может, а Гарольду ещё расти и расти. К сожалению.
Постоял я так полчасика, пока они палочками размахивали, потом врачи разошлись кто куда, а мы с доктором отправились в его кабинет. Он здоровенный лист наколдовал, поизучал его ещё минут пять и говорит:
- Что же, мистер Поттер, дела у вас весьма неплохи. Не без проблем, есть следы переломов, плохо залеченных, есть давнее нервное истощение, некоторое угнетение магического ядра, но это всё лечится. Зато родовых проклятий поттеровских у вас на удивление мало - четверть где-то. Половину можно списать на то, что матушка ваша, как Новая кровь, проклятий не несла. Но вот как ещё четверть инактивировалась - понятия не имею.
Я-то догадался - душа Гарольда с собою их забрала. Но хоть доктор, видно, человек хороший, знать ему лишнего всё равно не надо. Вместо того делаю умный вид, достаю коробку из-под чая и говорю:
- Во-первых, уважаемый доктор, какой я в мои годы мистер? Зовите лучше Гаг, так и мне привычнее будет. А во-вторых, посмотрите, пожалуйста, вот на эту вещь и скажите: что это такое?
Тот сначала посмотрел на мою проволочку так, после через какую-то стекляшку, а потом взял листок, карандашиком на нём пару строк начирикал и в вентиляционное окошко запустил.
- Давай-ка, Гаг, - говорит, - с одним умным человеком посоветуемся.
А я что, против что ли? Через пару минут заходит один из тех, кто вокруг меня палочками махал, и начинает разговор:
- И что же вы, Макс, дергаете старого Райзенберга туда и сюда? Или вы думаете, что ему не хватает работы? Так вы крупно ошибаетесь, кругом же одни идиоты, которых лечить не перелечить!
- Без вас, Соломон, снова не обойтись. Вы же у нас мастер Рун, вот посмотрите сюда и скажите, не ошибаюсь ли я?
Тот тоже поизучал проволочку и задумался. Спрашивает:
- И откуда же оно такое взялось?
Ну, я на след своего шрама показываю и говорю:
- Вот отсюда, мастер Райзенберг.
Он помрачнел и вкрадчиво так интересуется:
- А сколько времени оно там находилось?
- Лет семь, - отвечаю. Я давно уже прикинул, что подсадили мне эту фигню где-то в то же время, что и Дурслям передали, то есть в год с небольшим, а избавился я от неё в начале восемьдесят девятого.