Слыша это любезное приглашение со стороны своего друга детства, трибун инстинктивно вспомнил о своей дочери и её убеждениях. Да, именно христианство давало такие силы, чтобы внести страдания и принять такие жертвы. К тому же, он вспомнил о Несторе и Сире, которые шли на смерть без стонов, без жалоб.
И словно уступая внезапному решению, он решительно ответил:
— Я принимаю приглашение. Где будет собрание?
— В скромном доме, возле Аппиевых ворот.
— Хорошо, я пойду с тобой.
Руфус откланялся, обещая прийти за ним вечером. Он провёл остаток дня в серьёзных и глубоких размышлениях.
В оговоренный час они направились к месту скромных собраний, где впервые Гельвидий Люций услышал чтение Евангелия и простые комментарии христиан. Сначала он нашёл странным этого Иисуса, который прощал и любил всех с одинаковой любовью и преданностью. Но по мере того, как он посещал собрания, он лучше понял Евангелие и, хотя не понимал уроков целиком, восхищался простым и любящим пророком, который благословлял бедных и тревожных мира сего, обещая царство света и любви по ту сторону неблагодарных обстоятельств земли.
Его усилия в обретении веры нормально следовали своим курсом, когда в один прекрасный день появился знаменитый проповедник среди этих простых и добрых людей.
Это был ещё молодой человек, интеллигентный и образованный, по имени Савл Антоний, который своё существование превратил в святое апостольство, посвящённое труду евангелизации.
Его воспламенённое потрясающее слово о деяниях апостолов, вскоре после ухода Агнца в области света, глубоко впечатлило трибуна. Впервые он слушал интеллектуала, почти мудреца, восхвалявшего добродетели сторонников Христа, делая необычные сравнения между Евангелием и теориями того времени, которые он обычно рассматривал как неизбежные знаки эволюции.
Когда блестящая и вдохновенная речь была закончена, Гельвидий подошёл к оратору и искренне воскликнул:
— Друг мой, я хочу выразить пожелания, чтобы ваше просветлённое слово никогда не прекращало освещать пути земные. Но я хотел услышать ваше мнение об одном сомнении, которое уже давно родилось в моём сердце.
Видя, с какой глубокой симпатией проповедник принимает его речи, он продолжил:
— Я не сомневаюсь в деяниях апостолов Иисуса, но нахожу странным, что уже столько времени на земле нет больше привилегированных организаций, как организация сторонников Христа, чтобы облегчить и просветить наши страждущие сердца!…
— Брат мой, — спокойно ответил оратор, — прежде чем призывать к посредникам, важно подготовить сердце, чтобы почувствовать прямое вдохновение Агнца. Но ваше возражение совершенно оправданно. И я должен сказать вам, что апостольские призвания ни для кого не умерли. Они везде расцветают с благословений Бога, который никогда не прекращал посылать нам посланников своего бесконечного милосердия.
И после короткой паузы, словно желая придать верное впечатление своим самым старинным воспоминаниям, Савл Антоний убеждённо добавил:
— Несколько лет назад я сам был едким врагом христианства и его возвышенных постулатов; но хватило вклада одного истинного ученика Иисуса, чтобы мои глаза просветились и стали искать истинный путь… И сегодня он живёт в том же месте, хрупкий и скромный, как небесный цветок, плохо прижившийся на вересковой земле … Это брат Марин, живущий в окрестностях Александрии и являющийся постоянным и божественным благословением Иисуса для всех существ. Образ добра, олицетворение совершенного евангельского милосердия, он исцеляет прокажённых и паралитиков, возвращает надежду и веру опечаленным и зачерствевшим! К его жалкой лачуге приходят толпы удручённых и покинутых, которых почтенный апостол Агнца оживляет и утешает своими уроками, полными любви и смирения! После блуждания по самым тёмным тропам мне посчастливилось встретить его любящее и благожелательное слово, открывшее меня Иисусу, отклонив меня от мрака моей судьбы!..
Ощущая его глубокую искренность, Гельвидий Люций озабоченно спросил:
— И этот необычный человек принимает всех без различий?…
— Все существа заслуживают его внимания и любви.
— Что ж, друг мой, — ответил трибун в своём глубоком горе, — несмотря на моё финансовое положение и политическое уважение, которыми я пользуюсь в Риме, более чем когда-либо моё сердце больно и смятенно… Уроки Евангелия в какой-то мере поддержали мой подавленный разум.