Подобные недомолвки означало такое разочарование, что Альба Люциния не на шутку встревожилась.
— Что ты говорить, мама? Это «но», такое горькое, удивляет меня, и я догадываюсь о тревогах в твоём разуме, которые были намного серьёзней, чем мои.
— Послушай, дитя моё, как мать, я заинтересована в твоём счастье, как в своём собственном…
Но я в курсе дел твоего отца, и из связей, которые удерживают его в политике префекта преторианцев, я заключаю, что без серьёзного финансового ущерба Фабьен не смог бы порвать с Лолием Урбиком. Оба они завязли в теперешней ситуации в такой степени, что, несмотря на откровенность, с которой я говорю и поступаю, я вынуждена посоветовать тебе максимум осторожности для спокойствия твоего отца, который заслуживает наших жертв.
Слова благородной матроны были произнесены с горькой печалью. Услышав подобные жалкие откровения, побледнев, Альба Люциния спросила:
— Неужели финансовое положение моего отца настолько непрочно? Вчерашняя церемония давала мне повод предполагать обратное…
— Да, — смирившись, заявила Юлия Спинтер, — к сожалению, факты подтверждают, мои опасения.
Ты знаешь темперамент своего отца и моё желание угождать его капризам. В моих глазах праздник, подобный вчерашнему, был не так уж необходим, чтобы выразить тебе всё уважение, которое я питаю к тебе. Думаю, эти проявления должны происходить в лоне семьи и в сердце каждого члена семьи; но твой отец думает иначе, и я должна следовать ему. Затраты этой ночи возросли до нескольких тысяч сестерций. И это ещё не всё. Твои братья промотали почти всё наследство семьи, выполняя обязательства разного рода, и потому твой отец вынужден помогать им, неся серьёзный ущерб в своё собственном доме. Как я уже говорила, скандалы Люцилы Вейнт вынудили Асиния отправиться в Африку, где он проживает сейчас, и по тому, что я знаю, всегда в поисках лёгких удовольствий. Что же касается Рутрия, надо было, чтобы отец добыл ему место в Провинции, чтобы восстановить наше финансовое равновесие. Но ты не можешь не знать, дочь моя, что общество требует от нас, чтобы мы отражали счастье… Вначале я не одобряла отношения Фабьена, который хотел организовывать праздники, подобные вчерашнему, но в то же время я вынуждена оправдывать его, потому что инспектор должен подчиняться общественным условностям.
При этих словах Альбу Люцинию охватило сочувствие к матери, и она сказала ей:
— Достаточно, мама! Я могу понять тебя. Эта тема должна остаться между нами, и я сумею достойно вести себя и преодолеть все трудности. Ещё вчера мы с Гельдивием думали вернуться в провинцию, но теперь я вижу, что папа нуждается в нашей помощи и признаю. Что твоё сердце нуждается в моём, чтобы противостоять обстоятельствам жизни!…
Заметив её блестящий взгляд, словно она предчувствовала опасность своему счастью, Юлия Спинтер взволнованно обняла дочь.
— Да хранят тебя боги! — почти торжественно воскликнула она, — ты будешь со мной, да, поскольку здесь я прожила непонятой и очень одинокой!… Только наша дорогая Туллия долго оставалась верна мне, найдя во мне приёмную мать, посланную ей провидением!.. Очень скоро мои мальчики отдалились от домашнего очага, чтобы следовать плохими путями, а твой отец всегда был занят своими конференциями и государственными делами …
Ещё какое-то время мать и дочь беседовали на доверительные горячие темы.
Общая ситуация оставалась неизменной. Альба Люциния с мужем, оставив намерение вернуться в провинцию, сделали всё возможное, чтобы реагировать на домашнюю природу, устроившись теперь в столице Империи.
Немного позже, оставив Нестора помогать своему тестю, Гельвидий Люций уехал в Тибур по имперскому решению, найдя там Клавдию Сабину, обосновавшуюся в престижном положении.
Жена префекта выглядела блестяще, возможно, потому что желала быть заметной в глазах патриция и завоевать его уважением, или чтобы благоприятствовать развитию своих врождённых призваний в предпринятых администрацией мерах в артистических произведениях, переданных её женской чувствительности.
Обстоятельства вынуждали Гельвидия Люция сблизиться с ней, открывая в ней удивительные способности. Он искренне восхищался её инициативами, но оставался очень осторожным, избегая любых попыток возвращения к прошлому. Клавдия Сабина, несмотря на тактические изменения в чувственном отношении, хранила в глубине души всё те же претензии.
А в это время Альбина Люциния начинала чувствовать Рим, что будет для неё долгим продолжением нравственных страданий. Осознавая свои благородные супружеские обязательства, Лолий Урбик не отказался от своих претензий, но слегка смягчил свои порывы.