Кай Фабриций был великодушен, но ошибка Селии в глазах семьи была слишком серьёзной, чтобы она могла быть прощена. Никому он бы не открыл этой встречи, тем более, что они с женой поклялись хранить совершенный секрет по этому поводу. Поэтому он решил приглушить все порывы сочувствия, которые мог бы испытывать к его несчастной свояченице.
Что же касается Селии, то она, с глазами, полными слёз, стояла, словно окаменев, и слушала удалявшийся топот копыт, пока глубокая и таинственная тишина не образовалась вновь в этом мрачном лесу.
В своей женской хрупкости, видя, как удаляется Кай, она испытала желание позвать его на помощь, умоляя его, как о милосердии, отвезти её в город Фунди, где она, конечно же, нашла бы какой-нибудь приют на ночь. Но она оставалась безмолвной, словно нечувствительность её свояка заморозила ей душу.
Она долго плакала, мешая молитвы с обильными слезами, с взором, обращённым к небу, где уже сияли несколько редких звёзд …
Нетвёрдыми шагами она вернулась в дикий грот, созданный природой.
Там она устроила ребёнка как могла лучше и оставалась в угрюмых раздумьях.
Ветры Лация уже нашёптывали печальную и странную симфонию, а вдали в лесу она могла слышать завывания диких волков…
Более чем когда-либо, Селия почувствовала себя покинутой. Глубокое уныние охватило её разум, ощущая, что, несмотря на свою веру, нравственные силы рассеивались перед лицом таких мучительных страданий… Она одну за другой перебирала в памяти свои домашние радости, вспоминая каждого из родных с очаровательными характеристиками своей нежной любви.
Никогда нравственное страдание не касалось так глубоко её сердца!.. И пока молчаливые слёзы катились по её щекам, она более отчётливо вспоминала призывы Нестора накануне казни, который молил Иисуса дать ему силы, чтобы вынести все очистительные унижения …
Погружённая в глубокий мрак, она ласкала личико малыша, опасаясь нападения змей, и, не теряя веры в милосердие Иисуса, осушила слёзы, чтобы лучше поразмыслить о будущем.
И тогда перед её изумлёнными печальными глазами из мрака возникла светлая точка, которая стала расти с необычайной скоростью, а она не могла понять, что же происходит… Оглушённая и оцепеневшая, она, наконец, узнала фигуру своего деда, который посылал её измученному сердцу самые нежные улыбки …
Её горечь была такой сильной, а волнение сердца таким великим, что она не могла проявить ни малейшего удивления. В свете своей веры она сразу же вспомнила о евангельском уроке видений Божественного Учителя Марии Магдалене и его ученикам, и протянула к деду свои заботливые руки.
Для её испытанного разума видение Кнея Люция было благословением Господа её несказанным внутренним мучениям. Она хотела заговорить, но перед лучистой фигурой старца её голос словно застрял в горле, и она не могла произнести ни слова. Тем не менее, глаза её были полны печали, а на лице было выражение возвышенности, она словно погрузилась в глубокий экстаз.
— Селия, — прошептал любящий Дух-благодетель. — Да благословит тебя Бог в горьких бурях материальной жизни!.. Блаженна ты, выбравшая жертву, как миссию-награду Учителя!.. Не ослабевай в самые трудные часы, потому что среди цветов небесных есть те, которые сопровождают твои мучения, укрепляя фибры твоего измученного разума! Никогда не думай, что ты покинута, поскольку из мира иного мы протягиваем тебе наши братские руки. Все боли, девочка моя, проходят как ослепление молниями или как завеса тумана, рассеянного солнцем… Только радость вечна, только радость достигает вечности. Внутренне реализуясь для Бога, мы понимаем, что все страдания являются кануном духовной радости на уровне истинной жизни! Мы видим глубину твоих страданий, но вместе со своей верой храни свою мысль всегда чистой! Веря, что жертвуешь собой ради матери, ты совершаешь одну из самых прекрасных миссий милосердия и любви в глазах Божьего Агнца … Не думай, что чувства твоей матери однажды отклонятся от кодекса верности и домашней добродетели, и принимай свои страдания как священные элементы своего собственного духовного искупления! Твоя мать всегда была верна в супружестве, и твой дух самоотречения и смирении получит от Иисуса самую большую победу благословений.
При этих словах, которые проливались в её обескураженное сердце божественным бальзамом, по лицу дочери Гельвидия потекли слёзы утешения, как будто её плач мог омыть всю её боль. Она узнавала своего любящего деда, который был и её другом, здесь, возле неё как в самые счастливые дни её существования. Окружённый светом, Кней Люций доброжелательно улыбался ей, как он делал это всегда. Слыша откровения, сделанные в нравственной целостности своей матери, Селия пересмотрела тягостные события, произошедшие в их доме. Достаточно было ей коснуться подобных мыслей, не выражая их словами, чтобы уважаемая духовная сущность просветила её в следующих словах: