Глубоко взволнованная, понимая, что оказалась перед старым христианином, она скромно пробормотала:
— Да будет славен Господь Наш Иисус Христос!
— Во веки веков, дочь моя! — ответил старец, открывая в улыбке всю радость от подобного приветствия. — Войди в скромную хижину ничтожного слуги Господа и располагай им, как своим слугой.
Дочь Гельвидия Люция рассказала ему, что потерялась в этом мире с маленьким ребёнком, которому всего несколько дней, благословляя счастливый миг, когда она постучала в двери христианина, которого она отныне будет считать свои учителем. Между ними сразу же установились взаимные тёплые чувства сердечности и любви такой сильной и чистой, что она, казалось, происходит из вечности.
Услышав её историю, старец из Минтурнов заговорил с ней мягко и искренне:
— После анализа твоей ситуации, дочь моя, и доверяя моему опыту и вере, ты должна позволить мне помочь тебе, как отцу или старшему брату. Поскольку у меня тоже была дочь, которую я недавно потерял, точно в тот день, когда я пришёл к ней, чтобы она проводила меня в моё добровольное и благословенное изгнание в Африку… Она была очень похожа на тебя, и для меня было бы большим счастьем, если бы ты могла смотреть на меня с той же симпатией, которую у меня вызываешь. Ты останешься в этом доме столько, сколько захочешь, или сколько тебе будет нужно…
Я одинок, я прожил жизнь, полную удовольствий и страданий … Когда-то любовь моей дочери сдерживала моё сердце в мирских размышлениях, но теперь я живу лишь ради веры в Иисуса Христа, в ожидании, что скоро его слова милосердия призовут меня в его царство, чтобы оценить мою бедность!
Его голос прерывался вздохами, как если бы ужасные внутренние страдания бичевали его сердце, вызывая воспоминания.
— Уже более года, — продолжал он, — я жду случая вернуться в Александрию, но моё физическое истощение, кажется, предупреждает меня, что скоро я должен буду предать это тело земле Кампаньи, несмотря на своё желание умереть в одиноком месте, откуда будет перенесён мой дух.
Во время паузы девушка простодушно предположила:
— Я полагаю, вы римлянин, судя по очевидным чертам вашего патрицианского лица.
Глядя ей прямо в глаза, словно желая убедиться в чистоте и простоте души своей собеседницы, старец важно ответил: — Дочь моя, твоё состояние христианки и искренность, которая лучится из твоей души, заставляют меня быть с тобой откровенным!..
В этом городе никто не знает меня таким, какой я есть!.. С тех пор, как я посвятил себя христианской организации, в которой я участвовал в далёком Египте, меня зовут Марин. В нашем сообществе искренних и верующих людей, не привязанных к материальным благам, мы торжественно поклялись смирению в отношении эфемерных преимуществ этой земли, всех радостей, чтобы однажды соединиться в Господе и Учителе с ясным и глубоким пониманием его учения. Пока деспоты Империи планируют конец христианства, предполагая уничтожить пытками и казнями адептов, вне Рима организуются мощные силы, которые будут действовать в будущем, чтобы защитить священные идеи! Во всех провинциях Азии и Африки христиане организуются в мирные трудолюбивые группы и хранят ценные писания учеников Господа и его преданных сторонников, защищая сокровище верующих ради более милосердного и более счастливого потомства!..
Селия с интересом слушала его, а старец из Минтурнов продолжал после паузы, словно ища, как лучше объяснить свои воспоминания.
— Своей собственной дочери я бы не доверил то, что собираюсь открыть тебе в этот вечер, вдохновляемый импульсом сердца… Возможно, мой разум приближается к могиле, и что любимый Учитель желает предупредить мою виновную и болезненную душу. Что-то заставляет меня исповедоваться тебе в моём прошлом с его тревогами и сомнениями… Я бы не мог объяснить тебе, что именно заставляет меня делать это… Я только знаю, что невинность твоего христианского взгляда набожной и нежной девушки рождает в моей изнурённой груди божественные дары доверия!..
Моё настоящее имя — Лесий Мунаций, я сын воинов, чьи наследники славились своими действиями в лоне Республики… Моя юность была долгим продолжением преступлений и отклонений, которым предавался мой хрупкий разум, ввиду неведения наставлений Иисуса… Раньше я не колебался потрясать смертоубийственным мечом, сея разрушения и смерть среди бедных и наиболее презренных людей… Я участвовал в преследованиях групп зарождавшегося христианства, приводя беззащитных женщин к мукам и смерти по случаю отвратительных празднеств!… Бедный я, бедный!… Я не знал, что однажды во мне раздастся тот же божественный и глубокий голос, который прозвучал для Павла из Тарса по пути в Дамаск! После этой жизни, полной приключений, я поздно женился, когда цветы юности уже теряли свои лепестки в осени моей жизни! И я ещё не делал этого!.. Чтобы добиться любви моей спутницы, я был вынужден растрачивать невозможное, оставляя всё своё добро! Без духовной подготовки я создал семейный очаг в своём великом простодушии!