Рынок находился на расстоянии примерно пяти лье от монастыря, поскольку был расположен в большой деревне на пути в Александрию. Неся в руках две огромные корзины, дочь Гельвидия проделывала этот путь пешком, она была вынуждена проводить ночь на единственном существовавшем там постоялом дворе, поскольку должна была ждать большую часть утра следующего дня, когда рынок открывается и выставляет свои продукты.
Сначала эти еженедельные путешествия крайне выматывали её, но постепенно она привыкла к новым затруднениям своих обязанностей. Пользуясь одиночеством в пути для духовных упражнений, она не только перечитывала старые пергаменты, содержавшие принципы Евангелия и рассказы апостолов, но и упражнялась в святых медитациях, которые возносили её душу в мягких молитвах к Господу.
В монастыре все братья уважали её. Своими действиями и словами она объединяла всеобщую симпатию, которая окружала её взвешенный ум и тёплые чувства …
Прошли три года без малейших признаков разочарования или возмущения, нерешительности или горечи, укрепляя таким образом её знаки безукоризненной добродетели.
В ближайшем населении, где службы рынка приводили её к выполнению своей задачи, все также ценили щедрые дары её души, в основном, на постоялом дворе, где она проводила ночь два раза в неделю.
Но у Менения Туллия, хозяина постоялого двора, была дочь Брунхильда, которая обратила внимание на деликатные черты брата Марина, и её охватило странное волнение. Она хоть и старалась обращать внимание лишь на духовные темы, в конце концов, в глубине души разозлилась на его явное к ней безразличие, всегда любезное и братское.
Долгие месяцы прошли, а Брунхильда не могла открыть тайну этой ускользавшей души, полной красоты и деликатной мужественности в её глазах, тогда как брат Марин, со своим возвышенным духовным отношением, не мог проникнуть в развращённые мысли и намерения девушки, которая так часто принимала знаки внимания и любезности многих в свой адрес.
Одним прекрасным днём, искушённая в своих постыдных намерениях, Брунхильда стала навещать римского солдата, друга её отца и семьи, который прибыл из столицы Империи, полный отваги и скрытного образа действий.
Вскоре дочь хозяина постоялого двора пошла по опасной дорожке потери самой себя, и соблазнитель её тревожной и переменчивой души намеренно исчез и вернулся в Рим после получения согласия своих начальников.
Покинутая в этом тяжком испытании, Брунхильда пыталась скрывать тревогу своих потаённых мыслей. Боясь строгости семейных принципов, она хотела умереть, чтобы уничтожить все следы своих ошибок, и исчезнуть навсегда. Однако ей не хватало мужества, чтобы совершить это низкое преступление.
Но пришёл день, когда она больше не могла скрывать действительности в глазах родителей.
Накануне принятия плода своей любви она была вынуждена проинформировать Менения.
Охваченный дикой болью, отец заставил дочь исповедоваться, чтобы иметь возможность отомстить. Но когда ей нужно было открыть имя того, что лишил её девственности, Брунхильда ощутила весь ужас положения и клеветнически заявила:
— Отец мой, простите мне ошибку, которая бесчестит ваше почтенное незапятнанное имя, но тот, кто привёл меня к совершению такой болезненной сделки со святыми принципами семьи, которым вы меня учили, это брат Марин со своей капризной деликатностью.
Менению Туллию показалось, что в его сердце открылась живая рана. Никогда он не мог представить себе подобного. Брат Марин представлял в его глазах самые утешительные надежды, он доверял ему как лучшему другу.
Но перед очевидностью фактов он лишь сухо сказал:
— Раз так, мой дом не будет хранить это нестираемое пятно. Твоё нарушение своих обязанностей не обесчестит имени моей семьи, поскольку никто не узнает, что ты уступила преступным намерениям этого подлеца! Я сам отнесу ребёнка Епифану, чтобы его сторонники оценили размах этого преступления! Если надо, я, не колеблясь, подниму свой меч, чтобы защитить священный круг своей семьи, но предпочту унизить их, послав соблазнителю плод его гнусности!..
И действительно, скрывая огромную боль своего сердца и семьи, на следующий день на рассвете Менений Туллий шёл к монастырю, неся с собой небольшую корзинку, в которой находился бедный младенец.
Солнце сияло высоко в небе, когда в ответ на требование посетителя у входа брат Филипп позвал руководителя сообщества, который должен был выслушать непристойности Менения, пришедшего сюда с сердцем, полным злобы.
Поставленный в известность исповедью Брунхильды в отношении Марина, мэтр Епифан приказал позвать его, сопровождая приказ грубыми дикими жестами.