— Чем обязана чести вашего визита? — присев, спросила она, обратив к Силену взгляд, полный любопытства.
— Вы — вдова бывшего префекта Лолия Урбика?
— Да, … — равнодушно ответила она.
— Хорошо, я Силен Плотий, нахожусь здесь по приказу инспектора Фабия Корнелия, который после долгой процедуры вынес вашей особе окончательный приговор. Надеюсь. Вы сможете умереть достойно, принимая во внимание ваше состояние заговорщицы против Империи …
Клавдия услышала эти слова, и почувствовала, как кровь стынет в сердце. Алебастровая бледность покрыла её лицо, в висках же бешено стучала кровь. Она поспешно протянула руки к ближайшей мебели, пытаясь использовать звонок, но Силен сдержал её жест, спокойно воскликнув: — Любое сопротивление бесполезно! Дом окружён. Читайте богам свои последние молитвы!…
В этот момент, подчиняясь приказным жестам, Лидиен и Марк, два гиганта, подошли к зашатавшейся Клавдии Сабине, которая с трудом держалась на ногах… Пока первый безжалостно засовывал ей кляп в рот, второй готовился вскрыть ей вены острым кинжалом…
Ощущая весь ужас непоправимой ситуации, Клавдия предалась в руки палачей без сопротивления, обратя, однако, на Силена незабываемый взгляд.
По причине ли ужаса последней минуты или ввиду неудержимого и глубокого волнения, но кровь несчастной не потекла из вскрытых вен. Можно было сказать, что страстное волнение возбудило все её психические силы, противодействуя общим законам органической энергии.
Перед таким небывалым фактом, редко наблюдаемым во время казней подобного рода, и ощущая на себе настойчивый и тревожный взгляд, который ему адресовала жертва, словно прося, чтобы тот выслушал её, офицер приказал Лидиену вытащить изо рта кляп, чтобы приговорённая могла отдать свои последние распоряжения и спокойно умереть.
Освобождённая от кляпа, Клавдия Сабина воскликнула мрачным голосом:
— Силен Платий, моя кровь отказывается течь до того, как я исповедуюсь во всех перипетиях своей жизни! Удали своих людей из этого кабинета и не бойся беззащитной умирающей женщины!…
Впечатлённый всем этим, приёмный сын Кнея Люция приказал своим спутникам удалиться в смежную комнату, а Клавдия, оставшаяся с ним наедине, бросилась к его ногам, с кровоточащими венами, и горько сказала:
— Силен, прости ничтожное сердце, даровавшее тебе жизнь!… Я твоя мать, несчастная и преступная, и я не хочу умирать, не попросив тебя отомстить за меня! Фабий Корнелий — чудовище.
Ненавижу его! Моё прошлое полно мрачных теней!… Но тот, кто сегодня сделал из тебя убийцу своей матери, является исполнителем множества преступлений!
Бедный молодой человек в растерянности смотрел на свою жертву. Его лицо побледнело, выдавая глубокое потрясение; но если глаза его отражали тревожную озабоченность, то его губы оставались безмолвными, пока вдова Лолия Урбика целовала ему ноги, разразившись слезами.
Итак, неужели здесь находилась тайна его рождения и его жизни? Им овладели тягостные эмоции, и Силен разразился рыданиями, которые разрывали ему грудь, пропитанную тревогами. Со смерти Кнея он лелеял желание прояснить тайну своего рождения. Множество раз он планировал создать семью и чувствовал себя безоружным перед лицом социальных суеверий, когда думал о будущем своего потомства. В определённых случаях он чувствовал желание открыть маленький медальон, который его почитаемый защитник передал ему, когда хрипел в предсмертных муках, и тем не менее жестокий страх истины каждый раз парализовал его намерения.
Пока самые душераздирающие размышления мутили его разум, Клавдия на коленях рассказывала ему тягостную историю своей жизни. Опечаленный услышанными истинами, произнесёнными голосом, который уже близок был к могиле, Силен вновь переживал свои первые любовные приключения, свою встречу с Гельвидием Люцием в авантюрной суматохе своей светской жизни, свою неуверенность в отношении законного отцовства и свою решительность передать его Кнею, который, как она знала, был очень предан своему сыну Гельвидию, и это обстоятельство гарантировало бы покинутому сыну блестящее будущее. Затем она рассказала ему об удаче. Имевшей место позже, когда она вышла замуж за государственного мужа; она также рассказала ему о своих интригах с Фабием Корнелием в прошлом, чтобы осуществить несправедливые осуждения в лоне римского общества, опуская, тем не менее, ужасную драму своей жизни, касавшуюся Альбы Люцинии.
Чувствуя, что неизбежность смерти усиливает её ненависть к инспектору, который так решил для своей семьи, Клавдия Сабина, давая место последним ошибкам своей души, дала понять, что смерть Лолия Урбика, таинственная и неожиданная, была делом рук Фабия Корнелия и его кровожадных сторонников, желавших его гибели.