В Лондон я не ездил, так как для покупок английских материй и различных подарков плимутские магазины удовлетворяли самым изысканным вкусам. На Плимутском беспокойном рейде невозможно производить учения с той систематическою правильностью, каковая требуется при начальном прохождении курса морской практики. Поэтому я решил уходить в Брест.
Перед уходом был несчастный случай. Вечером после спуска брам-рей один из лучших учеников, сбегая по вантам вниз, оступился и, перевернувшись в воздухе, ударился головой о запасный якорь и упал в воду. Его моментально подняли на шлюпку. Когда он пришел в сознание, наш доктор наложил ему швы на рассеченную на темени рану. К счастью, его натура была столь крепкая, что осложнений не последовало, и через две-три недели он выписался из лазарета. Впоследствии (в 1905 г.) я встретил его уже в чине боцмана на «Александре II»; на нем я держал свой флаг, командуя Балтийским отрядом.
На рейдах, где несколько судов производят одновременно один и тот же маневр (парусный или рангоутный), людей невозможно удержать от состязаний между судами; в этом их гордость. В 1880-х и 1890-х годах такие состязания поощрялись даже морским начальством на наших судах Тихоокеанских отрядов в японских водах; эти суда, вернувшись в Кронштадт, удивляли скромных балтийцев молниеносной быстротой своих маневров. Балтийские суда внутреннего плавания старались не отставать от заграничных, и этот обычай гонки на скорость распространился в те годы на весь рангоутный наш флот. Но бывавшие частые несчастные случаи мало-помалу образумили наконец наших морских «волков», и к началу 1900 годов этот обычай вышел из моды.
3 октября я перешел в Брест. На рейде, как и в прошлом году, за молом стоял старичок «Borda», принадлежавший морскому училищу и часть Северной эскадры; вне мола на рейде — учебный парусный фрегат с учениками. После обычных салютов я сделал визиты старшим командирам, оказались все знакомые лица. Приехал наш консул m-r de Keross, с ним мы встретились, как старые родственники, и поехали сделать визиты береговым властям. После визитов консул оставил у себя обедать. Madame de Keross за год еще потолстела и приняла меня как кума. Дочка уехала с маленьким Gui в Константинополь, где ее муж-лейтенант командовал миноносцем-стационером при французском посольстве.
В Бресте я начал правильные занятия и простоял там три недели. Вскоре зашел сюда по пути в Тихий океан крейсер «Новик», куда в тот год сосредоточивались наши суда в ожидании войны с Японией. Старшим офицером на «Новике» был капитан 2 ранга Федор Николаевич Иванов. Впоследствии, в 1904 году во время войны с Японией, командуя заградителем «Амур», он получил Георгия 4-й ст. за удачную постановку мин возле Порт-Артура, на каковом заграждении были взорваны два сильнейших японских броненосца.
В это время в Бресте был получен подарок Государя Северной эскадре — серебряная братина для жженки (весом в 2 пуда) художественной ювелирной работы Сазикова, украшенная крупными драгоценными камнями. Братина изображала трехглавого дракона, а на палубе встречал его булавою наотмашь русский богатырь в кольчуге и шлеме. Французам очень нравилась эта братина, аллегорически изображающая поражение Тройственного союза. Для обновления этой братины адмирал Рустан устроил у себя в морской префектуре торжественный раут, пригласив нас и офицеров Северной эскадры, и местное морское начальство с женами. Жженку варили по нашему указанию французские дамы и разносили ее гостям; говорились соответственные торжеству речи, а на хорах играл оркестр. Потом танцевали, но довольно вяло. В ответ французам мы на крейсере устроили бал. Пригласили всех бывших на рауте, но для большего оживления и танцев просили привезти не только степенных матрон, но и барышень. Вина были в изобилии; в котильоне раздавали цветы и судовые ленточки. Но той беззаботной веселости и увлечения в танцах, какое наблюдалось в английском обществе и в особенности в Испании, здесь не ощущалось: французское общество казалось нам довольно сдержанным.
1 ноября (нового стиля) празднуется день «Touts Saints». В этот день по всей Франции общество «Societe de Souvenir Francais» устраивает патриотические процессии к памятникам, воздвигнутым в честь героев, погибших за отечество в войну 1870–1871 гг. Президиум общества пригласил меня и офицеров принять участие в этих процессиях. Весь день 1 ноября мы фигурировали в этом «Pelerinage’e», обходя памятники в самом городе и закончили за городом — на военном кладбище. Возлагались венки и говорились речи; я пожертвовал обществу 200 франков и вскоре получил из Парижа серебряную медаль и диплом на звание «вечного члена» общества — «Membre donateur a Perpetuitee».