Муха, стараясь не нарушать правил, погнал машину по городу.
-- Вы... вы... Сволочи, отпустите меня немедленно!
-- Ага, сейчас! За этим мы в Италию и приехали! -- сказал я насмешливо. -- Думала, сдала полицейским -- и избавилась от нас? Слава богу, здесь у них очень гуманные порядки. А теперь посмотрим, что у нас в сумочке?
Она отвернулась от меня. Я видел, как ее лицо покрылось красными пятнами. Волнуется! Правильно, пускай волнуется. Небось когда в людей стреляет, и не думает волноваться.
Я открыл сумку -- сверху, конечно, оказалось тряпье, но зато под ним!.. Я начал выкладывать на сиденье детали от винтовки: затвор, приклад, прицел...
-- Ага, вот почему после тебя никогда гильз не остается. -- Я держал в руке небольшой мешочек с металлическими скобами на краях, с помощью которых он крепился к винтовке. -- Глянь-ка, Муха!
Олег скосил взгляд, хмыкнул одобрительно:
-- Что тут скажешь! Профи.
Я извлек из сумки мягкий пенал на "молниях". Такой у моей Настены есть -- она в нем цветные карандаши хранит, ластики и прочие принадлежности для рисования. В Полинином пенале я обнаружил патроны. Пять штук с разрывными пулями, три обычных, три трассера -- прицелочные.
-- Ух ты! Сколько ж ты еще народу этим погубить могла?
-- Куда вы меня везете? -- спросила Полина изменившимся, каким-то глухим голосом.
-- Как -- куда? В тюрьму. -- Олег снова хмыкнул. -- Киллер должен сидеть в тюрьме. Никогда такого выражения не слыхала?
-- Не буду я сидеть в тюрьме, -- произнесла Полина твердо.
-- А куда же ты денешься, красавица? Я думаю, наша прокуратура с обвинениями медлить не будет.
-- Мужики, -- вкрадчиво сказала вдруг она, -- я смотрю, вы тоже в своем деле профи. Может быть, мы с вами сумеем договориться?
Я посмотрел на нее пристально. Хорошо держится, черт возьми! Хотя видно -- все же боится.
-- Отпустите меня. У меня бабки есть. Много. По сто пятьдесят штук баксов могу дать каждому. Сколько вам Хусаинов платит? Штуку, две? А тут сразу сто пятьдесят. И никакого риска.
-- Конечно, конечно, никакого, -- загоготал Муха. -- Тебя сегодня отпусти, а завтра ты какого-нибудь Ису с километра завалишь.
-- Не завалю. Рашида больше нет, а другие мне не указ.
-- А почему ты, кстати, Рашида-то боялась? -- поинтересовался я.
-- Нет. Не стал бы он меня сдавать. По всему видно, не знаете вы чеченов.
-- Да нет, как раз мы-то их очень хорошо знаем, -- возразил я.
-- Ну... как винтовку я у него увидела, так и поняла, что после дела он меня сразу замочит. Вот и рассердилась на него маленько...
-- Красиво ты сердишься. -- Я ненадолго задумался. -- Вот что, я готов обсудить условия твоего освобождения, но только после того, как ты все нам расскажешь.
Мухин глянул на меня в зеркало заднего вида. Взгляд у него был неодобрительный. Не просекает парень! Да как только мы ее властям сдадим -все! На образцово-показательном суде только по телевизору увидеть и удастся! И говорить она будет только то, что ей адвокаты скажут.
-- Что -- все? -- сказала она, и это мне не понравилось: даже при таком раскладе думала не о собственной шкуре, а о том, как нас обмануть...
-- Все рассказывай. Как ты до такой жизни докатилась. Про Фрибур, про Геную и про другие свои подвиги. У нас друг погиб, хотелось бы узнать, кому долги отдавать.
-- Кто?
-- Перегудов Иван по кличке Док.
-- Друга вашего я не трогала. Фамилию первый раз слышу.
-- Верю. Но твои заказчики к этому делу точно руку приложили. Ну что, согласна? Полина задумалась.
-- Писать мы тебя не будем, слово офицера спецназа. Весь разговор останется между нами.
-- Ладно. С чего начинать?
-- С начала. Ты вообще откуда такая взялась-то?
-- Из Томска.
-- Стрельбой занималась?
-- Занималась. -- Полина вздохнула. -- Как начали в девятом классе из мелкашки стрелять, так военрук меня в секцию и потащил. Пятьдесят из пятидесяти выбивала.
-- Ух ты! -- притворно восхитился я. -- А дальше?
-- Дальше в команду попала, на сборы ездить стали. На России на стенде второе место заняла.
-- Почему же не первое?
-- Волновалась, наверное. -- Полина пожала плечами: -- Послушайте, вы мне руки не можете развязать? Совсем не чувствую -- онемели.
-- Мы тебя развяжем, а ты нам глаза выцарапаешь?
-- Да ладно, что уж теперь! -- вздохнула Полина. -- Попалась я. Так и думала, что ствол меня рано или поздно подведет. Всего-то и надо было с ним до почты доехать.
Я размотал скотч. Полина поморщилась. Принялась растирать онемевшие руки.
-- Чем же он тебе так дорог, этот ствол?
-- Э, не понять вам! Я с этой винтовкой уже лет пять по миру кочую. Мухин присвистнул.
-- Она мне и по руке, и по весу. Легонькая. За пять лет мы с ней одним целым стали. Сегодня мне какой-то доли секунды не хватило, чтобы вашего Ису завалить. Из-за Рашида все. А с чужого ствола я бы так не смогла. -- Полина с тоской поглядела на разложенные на сиденье детали своей винтовки. -Чеченцы говорили мне -- нельзя, а я их не слушала. Пять лет с рук сходило... Если б не вы!..
-- Ну хорошо, сборы, чемпионаты. А как ты к "чехам"-то попала?
Полина тяжело вздохнула:
-- Влюбилась. Русланом его звали. Как в сказке. Богатый был очень. Из-за него и спорт бросила. Поехали в Грозный с родственниками знакомиться, а тут война началась. Убили Руслана на второй день, а брат его, как узнал, что я стреляю, агитировать начал за деньги у них воевать. Ну я и согласилась.
Я так и знал! На стороне "чехов" она воевала! Полина перехватила мой недобрый взгляд и замолчала.
-- Ну-ну, дальше что?
-- А что дальше? У брата меня перекупил Бектемиров. Сказал, что у него всегда стоящее дело найдется.
-- Лидеров, которые с Москвой сотрудничают, стрелять?
Полина пожала плечами:
-- Мне ведь неизвестно: лидеры они, не лидеры. Дают наводку -- я и бью. Мое дело на крючок вовремя давить. Они для меня всего лишь фигурки в прицеле.
-- Как часто он тебя привлекал к ликвидациям?
-- Раньше редко. А последний месяц зачастил. Ну про это вы и сами все знаете.
-- Кто за Рашидом стоял?
-- Я их не знаю. Не видела никогда. Богатые люди. Бектемиров от них с полными чемоданами денег приезжал. Хвастался своими связями в Москве, говорил, что после войны сразу на пенсию уйдет. Осядет где-нибудь в Европе, в курортном местечке... Вот и осел! -- Полина недобро усмехнулась.
-- За что же ему такие деньги платили? Чемоданами-то?
-- За политику. Сам мне говорил: большую политику мы с тобой, Поля, делаем. От нас будущее Чечни зависит. Любил он пафос.
-- Он твоим любовником был?
-- Давно это было и... неправда, -- сказала она равнодушно, а взгляд вдруг стал напряженным, направленным куда-то в сторону ветрового стекла. Я тоже посмотрел туда.
Впереди стоял полицейский с жезлом. Он махнул им, приказывая Мухину остановиться. Олег немного растерянно посмотрел на меня. Я отрицательно мотнул головой. Мы не могли больше подчиняться дурацким требованиям здешних копов, тем более что я пока не задал Полине самого главного своего вопроса.
Муха проехал еще немного вперед и притормозил. Полицейский, помахивая жезлом, неторопливо направился к нам. Я наблюдал за тем, как замерла Полина, как на ее губах промелькнула усмешка. Ну уж нет, в этот раз мы будем умней! Когда полицейский был всего в каком-нибудь метре от нашей машины, Муха утопил педаль газа в пол -- и машина с визгом сорвалась с места.
В зеркало было видно, как полицейский на мгновение растерянно замер, а потом бросился к своей машине.
-- Гони, Муха, гони! Покажи этим ублюдкам класс! -- подбодрил я Олега.
Мне показалось, что Полина посмотрела на меня несколько испуганно.
-- У вас будут большие неприятности, -- сказала она нервно.
-- Не больше тех, что сегодня уже были.
Сзади завыла сирена, раздался усиленный мегафоном грозный голос полицейского. Впрочем, понять, что он там лопочет на своем итальянском, мы все равно не могли.