— Почему? Ведь мы думали, что ты умер… Пропал без вести в горах…
Отец устало опустился на парту.
— Садись, сын. Нам надо о многом поговорить.
Эд непонимающе посмотрел на него.
— Я постою… О чём ты хочешь поговорить?
Дарфин вздохнул.
— Я не попадал в лавину в Ильзийских горах. Эту легенду выдумала твоя мама, потому что считала, что так будет лучше. Для вас с Эллой.
Отец помолчал. Стоящий у окна Жозе не шевелился, превратившись в каменное изваяние. Эд просто не мог поверить своим ушам. Как мама могла подумать, что им будет лучше считать папу мёртвым? Как он сам на это согласился? Зачем вообще была создана вся эта авантюра? Защитить их? Но от чего?
— Всё дело в том, что, — тяжело продолжил Дарфин, — что я… Я женился на другой женщине, Эдигард. На той, которую по-настоящему любил.
Эду показалось, будто его ударили. Весь привычный мир рушился по частям прямо на глазах, и самое ужасное, что он ничего не мог с этим поделать. Отец женился на другой и бросил их без средств к существованию? Мало того, он ещё имеет наглость прийти и заявить об этом? Да лучше бы его отцом был Ассахир, чем тот мерзавец, который сейчас сидит и делает вид, что ему жаль!
— Я хотел разойтись мирно… Видеться с вами по выходным, но… Твоя мать решила оборвать всякие связи, отказалась даже брать деньги у меня или у дедушки!
— Она не хотела чувствовать себя зависимой, — сквозь зубы проговорил Эд. — А куда делась квартира, в которой мы жили?
— Квартиру я продал, чтобы обеспечить себе и Миджене жильё в новом городе. У тебя, кстати, есть братик…
Мастер земли круто развернулся и направился к двери, не дослушав. Было бы невыносимо дальше терпеть эти жалкие оправдания и рассказы о новой семье. Зачем отец вернулся? Зачем разбил надежды о добром и любящем папе? К чему хвастаться предательством? В голову Эду ударила обида: он понимал разумом, но не мог принять сердцем.
— Эдигард!
— Давай так, — медленно сказал Эд уже в дверях, — я не имею к тебе претензий, а ты — ко мне. Но брата у меня нет, так же, как и отца. Меня устраивает моя жизнь. От тебя ничего не требую, только одного — навсегда исчезнуть. И пожалуйста, не искалечь жизнь Элле так же, как искалечил мне.
— Сынок, постой…
— Прощай.
Эд решительным шагов вышел из кабинета. Позади ещё слышался голос отца, но Мастер земли упрямо направлялся вниз, к выходу, подальше от всех. По пути ему попадались студенты, кто-то пытался заговорить, но Эд молча проходил мимо. У него не было желания общаться с кем-нибудь сейчас.
Внутренний голос шептал, что он поступает неправильно, что надо дать отцу второй шанс, что каждый человек имеет право на счастье, но все эти слабые доводы тонули в океане боли и горечи, плескавшемся внутри. Впервые в жизни Эд не хотел быть героем или хорошим парнем. Ему просто нужно было набить кому-нибудь морду, чтобы полегчало.
Он столько лет мечтал о встрече с отцом, молил о чуде, просил оставить папу в живых. Писал ему письма, составлял список тем, которые обсудит с ним. Готовил подарки на каждый Сайоль… Эд бесился от сознания, что все прелести семейной жизни достались не ему и не Элле, а какому-то другому ребёнку. Мастер земли ненавидел его и готов был растерзать при встрече.
Морозный ветер надул лёгкую хлопковую рубашку, и Эд осознал, что оказался на улице. Кругом высились белоснежные холмы сугробов, в отдалении проказничали и хохотали студенты. Только у него на сердце было хмуро и горько. Собственная энергия душила упругими кольцами, голова кружилась от возникших запахов корицы и цитрусовых.
Прямо над ухом раздалось хлопанье крыльев, и, прежде чем Мастер земли успел поднять глаза, что-то, похожее на небольшой волосатый мячик, ударило его в лоб. Эд пошатнулся. Тёмные потоки разлились по всему телу, беря контроль над разумом и душой.
Осознав, что бороться бесполезно, Мастер земли неслушающимися руками вытащил из кармана Камень и бросил его в снег. После этого мир потерял привычные очертания, и Эд погрузился во тьму.
***
Ассахир чуть отодвинул портьеру, вглядываясь в панораму зимнего города за окном. Тусклый свет выделял из полумрака высокий лоб и острые ноздри, отражаясь призрачными бликами в зрачках. По комнате скрипучими шагами крался бой часов.
— Господин!
Демон обернулся: в дверях стоял растрёпанный Масторт.
— Господин, я послал чертёнка к Мастеру земли. Теперь он разберётся с остальными! Его так захватили отрицательные эмоции, что…
— Хорошо, — безжизненным голос сказал Ассахир. — А теперь иди вон.
На лице слуги отразилось недоумение, но он покорно вышел и притворил дверь. Лорд Ада остался наедине со своими мыслями.
Сегодня ему были не важны Мастера, Сердце Луны или мировое господство. В этот день, один раз в году, чёрный огонь отпускал его, и он на несколько часов становился тем, кем был когда-то. Почти становился.
Ассахир прикрыл глаза. Он чувствовал странную, практически позабытую слабость в ногах. По крыльям прошли мурашки. Сегодня к нему должен был прийти гость, и этого визита он жаждал и боялся.
Сзади появилось мягкое свечение, которое тотчас же угасло. Ассахир ощутил энергию, которую он не мог бы спутать ни с какой другой, — неуловимо-воздушную, с примесью роз и звёздных бликов на волне, веющую сапфировой пыльцой.
Дух Любви. Эви.
— Здравствуй, — прозвучало у него за спиной, будто перезванивали серебряные колокольчики на ветру.
— Здравствуй.
Ассахир из последних сил сдерживался, чтобы не повернуться. Он должен был выдержать.
— Может, хоть посмотришь мне в глаза?
— Ты ведь знаешь, чем это обернётся… Оно сожрёт меня изнутри…
— Оно?
— Зло, которое я выпустил.
Она замолчала, но Ассахир услышал её легкую поступь у себя за спиной. Тонкие изящные пальцы легли ему на плечи.
— Нет, Рока, его выпустили мы.
Он напрягся.
— Не называй меня так. У меня теперь другое имя.
— Ассахир? «Проклятый»?
— Да. Я сам себе проклятие и наказание. Так должно быть.
Эви опустила голову ему на плечо:
— Пожалуйста, прекрати это… Мы найдём способ излечить тебя… Я обещаю…
— Нет. Моя судьба предрешена.
— Родиться, чтобы пасть?
— Называй это как хочешь.
Она резко развернула его к себе, и Ассахир увидел её лицо, такое же прекрасное, как и много тысяч лет назад: мягкие очертания, сверкающие золотом кудри, нежно-голубые глаза, в которых сиял свет добра и истины. Этот свет горел и у него внутри…
— Мы можем вновь его разжечь.
Ассахир вздрогнул: он совсем забыл, что духи умеют читать мысли.
— Не можете. Уже слишком поздно, Эви: зло въелось в кровь, уничтожило меня изнутри. Я должен пожирать всё новые и новые миры, иначе оно испепелит тело и остатки разума. Я умираю, Эви, я гнию, и это ничем не остановить. Лучше уж пусть меня убьют Мастера.
Она обняла его за шею.
— Это так страшно.
— Совсем нет, если привыкнуть. У меня было время.
Эви уселась на диван и потянула Ассахира за собой. Он не сопротивлялся.
— Сколько нам осталось?
— Не больше суток. Завтра я вновь стану проклятым безумцем, мечтающим захватить мир.
— Не говори так!
Ассахир пожал плечами.
— Но это правда.
Они помолчали. За окном раздавались взрывы хохота, чьи-то голоса, рёв автомобилей. Ему подумалось, догадываются ли эти люди о том, что в трёхкомнатной квартире на четвёртом этаже сейчас сидят два духа — падший и устоявший.
— Ты хотя бы иногда вспоминаешь о нас? — тихо спросила Эви, поглаживая его плечо.
— Не часто. Это… очень больно. Внутри меня сидит чистое зло без примесей, и оно не терпит привязанностей.
— Но ты помнишь?
— Помню, Эви. — Он воспалёнными губами поцеловал её в чистый гладкий лоб. — Я всё помню.
***
Его рождение сопровождалось пением звёзд. Духи окружили Первого Судию, каждому хотелось преподнести ему подарок, дотронуться до него, осмотреть со всех сторон. А он, только что появившийся на свет и ещё не имеющий имени, с восхищением взирал на этот мир. Мироздание казалось ему невыразимо прекрасным.