Лошади уже переходили на галоп, когда приблизились к опасному участку, где начинавшийся с левой стороны обрыв делал поворот влево, а справа обрыва ещё не было, и в этом месте находилась в засаде группа охотников, истомлённых ожиданием и нервным напряжением так, что выскочили из укрытия несколько раньше, чем нужно, и чуть было не сорвали всю охоту. Табун резко осадил бег, часть его ринулась в сторону засады, остальная намеревалась двинуться следом; тогда Од, дико закричав, ринулся в образовавшийся прорыв, а следом устремились ещё несколько охотников. Рядом бежал Ор, который был моложе его, и Од вдруг позавидовал его прыти. Они врезались в уходящий косяк лошадей, рискуя быть изувеченными или убитыми, и пустили в ход дротики, в результате чего несколько раненных ими лошадей дико заржали, а оставшаяся часть табуна, повернув, пустилась вскачь в прежнем, нужном охотникам направлении, между тем как значительному количеству лошадей удалось вырваться из ловушки. Охотники были вынуждены усилить преследование, чтобы не оставаться без добычи, и косяк быстро приближался к обрыву, преследуемый едва ли половиной участвовавших в охоте мужчин.
Резко открывшийся обрыв был неожиданным для передних скакунов; лошади, вздымаясь на краю обрыва, теряли равновесие, падали вниз, теснимые сзади, передние, остановившиеся уже, также не могли удержаться и валились в пропасть. Над местом охоты густо висел смертельный храп, дикое ржание и визг раненых лошадей. Быстро нараставшая сумятица вдруг прекратилась, хотя охотники продолжали набегать, крича и размахивая дротиками; табун не двигался, нервно дрожа и тяжело поводя боками, и вдруг он отчаянно ринулся в обратном направлении. Од, ожидавший такого поворота событий, всё-таки едва не был растоптан вместе с несколькими охотниками взбесившимися лошадьми.
Охотники подошли к краю обрыва. Внизу, в месте падения лошадей, там, где сходились два оврага, лежали без движения, шевелились, пытались подняться или передвигались, хромая и перепрыгивая на трёх ногах, упавшие с обрыва лошади, и Од, посчитав, решил, что их почти столько, как пальцев на его руках и ногах. Некоторые из них, способные двигаться, направлялись от места падения вверх и вниз по оврагам, пытаясь найти выход, но это было бесполезно: по всем трём отрогам стояли заграждения, сделанные из нетолстых деревьев, через которые лошадям невозможно было перебраться; сколько помнил Од, они стояли всегда, лишь изредка их приходилось чинить или делать заново, когда сносило бурным потоком.
Вожди подали сигнал, что охота окончена, а это означало, что прекращаются действия всех запретов, вводимых на время подготовки к ней; вслед за этим возбуждённая толпа охотников с примкнувшими к ним женщинами и подростками, участвовавшими в охоте, спустились вниз, на дно оврага, бывшего не очень глубоким; местами каменистые осыпи в нём доходили до самой кромки обрыва. К этому времени к месту падения лошадей собрались люди всех трёх родов; площадка в месте слияния оврагов была достаточно просторна и вмещала в прежние годы людей четырёх родов; по преданиям, даже большее число родов принимало участие в охоте, но некоторые из них ушли южнее, и связь с ними была прервана, а между ними большое пространство занимали люди тотема кабана.
Возбуждённая, ликующая толпа смеялась, шумела, веселилась, и не было трёх родов — был один большой род, не имевший никаких запретов, никаких ограничений; праздник, которого так ждали, начался. Люди пьянели от горячей лошадиной крови, от парного мяса внутренностей и около костров, на которых жарились выпотрошенные лошадиные туши, танцевали свой победный танец, а рядом беззаботно играли сытые и счастливые дети, оживлённо беседовали собравшиеся вместе старики. То тут, то там отягощённые вынужденным воздержанием пары открыто занимались любовью. Исчезли куда-то Лу и Ра. К Оду подошла незнакомая ему ранее молодая женщина из другого рода, и он понял, что она даже из другого тотема и появилась здесь недавно, а та, призывно улыбаясь, взяла его за руку, и он охотно последовал за ней.