Вскоре скользкая снежная дорога оборвалась, и мы ступили на твердую землю.
Склон сопки становился все круче.
Глядя на поднимавшихся впереди меня Вию и Наталью, я заметил, что они взяли чуть правее, чем следовало бы.
Добравшись до того места, я вздохнул с облегчением — здесь поросший травой склон прорезало выбитое талой водой, теперь сухое, русло. Этакий серовато-коричневый шрам на цветущей зелени сопки.
Взбираться по руслу оказалось куда легче, чем по скользкой траве.
Русло закончилось почти у самой вершины, плоской, как стол, сплошь устланной ягодником.
Подстилка из мха была такой мягкой, что ноги утопали в нем, а глаза разбегались от обилия красневших, голубевших, черневших вокруг ягод.
Я упал на этот богатый ковер, принялся губами срывать сочные ягоды…
Когда поднялся, увидел сидящих в стороне Нелю и Вию, у которой в руке была рамка.
Минут через десять мы все уже сидели вокруг наших контактеров.
— Мы кое-что выяснили, — тихим будничным голосом сказала Неля.
— «Ребята» предупреждают, что пик событий надо ожидать 2, 3 и 4 сентября. Так что будем готовиться. Основной контакт — 3 сентября, то есть, завтра. Ближе к вечеру у сопки Крутой, у самого снежника. Правда, присутствовать при контакте разрешено только троим — мне, Виктору и Володе Субботину. О том, что там произойдет, мы, естественно, все подробно расскажем.
— У меня же диктофон есть, — сказала Вия. — Надо сразу на пленку наговаривать то, что видишь, иначе впоследствии можно запросто все детали забыть.
Из дневника Натальи
День чудный. На вершине сопки просидели три часа.
Мы с Вией накопали каких-то растений.
Потом фотографировались.
Володя раскритиковал мою тельняшку, надел на меня свой свитер и велел на фоне гор изображать, как мы работаем.
Снимал тремя фотоаппаратами и все кричал, чтобы я не смотрела в объектив.
Народ отправился ягоды собирать, а Володя лег в кусты и начал философствовать на контактерские темы.
Я терпела, терпела, потом все-таки влезла в разговор. До этого я долго сдерживалась, боялась чего-то — то ли непонимания и, как следствие, отчуждения, то ли просто не считала себя вправе мешать людям жить так, как они находят нужным.
Однако ничего страшного не случилось — Володя даже предложил устроить вечером мини-диспут на эту горячую тему.
Погода вокруг меняется ежеминутно: то солнце, то в стороне идет дождик с градом. Подбирается к нам издали — идет занавесочка дождевая, солнышко ее просвечивает — и накрыла…
В лагерь вернулись мокрые по уши…
Народ опять контактирует напропалую — завтра у них день Большого Контакта.
Вечером Виктор, Володя и Неля отправляются в ущелье «контачить».
Ваня второй день слегка в раздрае: все бу-бу-бу — и к Татьяне цепляется.
На сопку не пошел, сказал, что отправится туда один и вечером, сам же целый день проспал. А когда я отправилась спать — ушел и где-то бегал всю ночь.
Ночью было холодно.
Снился огромный дом — пустой, так как должно было случиться землетрясение.
Все ушли, я одна брожу по комнатам и коридорам. Потом привиделась какая-то чепуха — мол, меня отправили в Новосибирск работать в каком-то подземном институте…
Я долго не мог заснуть и почему-то все время возвращался в памяти к прошедшему дню, словно искал в нем нечто такое, что для меня было крайне важным, необходимым.
Я здорово продрог.
На сопке нас застал дождь, да такой, что обратная дорога скорее была похожа на форсирование болотистой местности.
Однако самое неприятное — это спуск с вершины сопки. Мокрая трава и проплешины глинистой земли оказались пострашнее снежника.
Ноги скользили, и мы съезжали вниз метр за метром, держась, как говорится, за землю руками.
Как-то получилось, что мы все оказались разбиты на три группки, которые двигались вниз разными путями.
Виктор, нацепив на башмаки полиэтиленовые пакеты, рискованно пытался скользить по снежнику.
На середине пути он, очевидно, одумался и сошел на «берег».
Вия с Наташей, несмотря на наши уговоры, начали спускаться по дальнему краю склона, поросшему густым кустарником. Там вполне можно было встретить медведя, тем более, что мы видели его следы.
Наши биологи, по-видимому, лучше знали и себя, и зверей, и когда я, Субботин и Неля наконец оказались внизу — промокшие, усталые донельзя — Вия и Наташа уже дожидались нас, сидя под ветвистым кустом на берегу ожившего ручья.
Мы шли с Субботиным, который опять вдруг помрачнел, ушел в себя. Что-то ему не давало покоя — мысли какие-то, которые он никому не открывал.