Блин, мне с оглядкой на Суслова и в постель ложиться? Мы сходки диссидентов на кухне не устраиваем, «Хронику текущих событий» ночью под одеялом не читаем, Солженицына в чемодане я через таможню не тащил. Оказывается, этого недостаточно, надо еще чтобы твоя девушка прошла краниометрию с правильными показателями.
— Да, вот был курьезный случай, — решил я потроллить куратора. — Ну, все эти подходы с охами «Ой, как бы ваш талант расцвел у нас» я достойными внимания не считаю. Так, обычная болтовня, они же там до сих пор думают, что в Москве по улице медведи с балалайками ходят. Если не все, то многие. Вот и жалеют, искренне считая, что советский ученый спит и видит, как бы на Запад сбежать…
— А что, нет таких настроений? — вдруг спросил Юрий Геннадьевич.
— Дураки, может, и мечтают. А кто хоть немного соображает, понимает — там будет в разы труднее. Высосут и выбросят. И через десять лет акцентом попрекать продолжат. Да, о происшествии. Подходит один деятель и напрямую предлагает пять тысяч долларов за посредничество в приобретении патента.
— Какого? — насторожился куратор.
— Так откуда мне знать? Я его послал. По-русски, но он вроде правильно понял.
— Тоньше надо, — заметил куратор. — Надо было узнать, что интересует, каковы условия. Пообещать выяснить всё. А мы бы решили.
Это он что, хочет посреднические получить? Ха-ха три раза.
— Так я же не джеймсбонд какой, Юрий Геннадьевич. Таким играм не обучен.
— Это кто? — уточнил он.
— Персонаж фильма. Судя по всему, лихой агент, ну знаете, всех врагов перебил одной левой, потому что правой красотку обнимает в это время. В Цюрихе весь город рекламой заклеен.
Только бы не спросил название. Ибо я тупо не помню: не то «Лунный гонщик», не то «Только для ваших глаз». А фильм, наверное, летом был, потому что обрывки рекламы в одном нашем бомжатском районе остались.
— Жаль, конечно. В следующий раз…
— Та визитку я взял. Вот, — вытащил я из кармана белый прямоугольничек и отдал ему, — некто Фредерик Паульсен, компания «Ферринг».
— Ладно, что там про госпиталь? — наконец, закончил вводную часть Юрий Геннадьевич. — Я по телефону не совсем хорошо понял.
— Изложу телеграфно. Позавчера стреляли во врача седьмой подстанции скорой. На вызове. Я ее знаю, работали вместе. Хотелось бы поучаствовать в судьбе, ранение серьезное, вот я и узнал, что в Бурденко очень хорошие специалисты…
— Томилина Елена Александровна? — спросил куратор, что-то раскопавший в своей записной книжке.
— Да.
— Угу, — Юрий Геннадьевич задумался. — Я понял. Позвоните мне… ну через час примерно. А теперь расскажите, что там с Андроповым и Брежневой.
— Галю лечат, — пожал я плечами. — Еще в наркологии у Трунова. По мне, так толку не много от всех этих трудотерапий и прочего мозголомства. А Игорь… — я замялся. Рассказывать про мою неудачу с «анонимными алкоголиками» отечественного розлива? Перед глазами возник Джигарханяна в образе «Горбатого» из «Места встречи изменить нельзя». «А не стукачок ли ты, мил человек?» Стукачок. Разглашаю медицинскую тайну. И планирую разглашать дальше. Жизнь Лены и не такого стоит.
— Короче там все тоже не очень гладко…
Главный военный клинический госпиталь имени академика Бурденко занимает территорию соответственно названию — охрененно большую. На нее, кстати, меня через ворота на машине не пустили. Только пешком. Или с пропуском. Который подписывает, наверное, один министр обороны товарищ Устинов.
Что поделаешь, пришлось прогуляться, хоть погода и мерзопакостная. И даже пожертвовать носовым платком, чтобы привести в порядок ботинки. А то кто ж их знает, этих вояк — увидят, что обувь не в порядке, и сразу в военкомат отвезут.
Начальник госпиталя скрывался в коридорах дальних да за дверями дубовыми. Но мне ведь было назначено, так что я пер напролом, не думая, что там за погоны под очередным халатом.
На самом деле всё оказалось много проще: кто-то позвонил, уточнил, и меня пустили совершенно одного, объяснив дорогу на пальцах. И дверь с надписью «Приемная» никто не охранял. Внутри сидела совершенно гражданского вида секретарша, монументальная женщина лет сорока, и что-то печатала на пишущей машинке «Ятрань». Кучеряво живут военные ребята.
К начальнику, впрочем, меня пустили не сразу, дали маленько отсидеться, упорядочить эмоции. Наконец, мне скомандовали вход. И тут я понял, что за всем этим я до сих пор не знаю как зовут моего будущего собеседника. Непорядочек, однако. Я спросил у стража дверей и она слегка удивленно просветила меня.