А Элоиза Ваггонер, разделяя жизнь его и борьбу, сидела на полу и колотила по нему разбитыми в кровь руками.
Время каплями утекало в прошлое.
Наконец она с трудом уловила сообщение, полное неимоверной усталости:
«Победа».
— Твоя, — простонала она.
«Наша».
В свои телескопы люди видели, как светящаяся смерть проходит мимо. Надежда воскресала в них.
— Возвращайся! — молила Элоиза.
«Не могу. Нет сил. Мы слились, облако и я, и падаем на звезду. (Казалось, робкая рука протянулась к ней, чтобы подбодрить.) Не волнуйся за меня. Пока мы падаем, я успею накопить энергию — за счет самой звезды, — а потом уйду по спирали. Разве я могу потерпеть неудачу, если возвращаюсь к тебе, Элоиза! Жди меня. Отдохни. Поспи».
И он послал ей образ своей мечты об огненных цветах, веселье, звездах, которые были ему домом.
Когда ее вели в госпиталь, она закричала. Пришлось сделать укол.
Он не понимал, что собирается противостоять такой чудовищной силе, что даже пространство и время деформируется под ее воздействием.
Скорость катастрофически увеличивалась — но только в его собственном восприятии; с «Ворона» за его падением наблюдали несколько дней. Свойства материи менялись. Ему никак не удавалось испустить достаточно сильный импульс, чтобы спастись.
Радиация. Частицы рождались, гибли и рождались заново, дождем и ветром проносясь сквозь его тело, и оно разрушалось, отшелушивалось слой за слоем. Ядро сверхновой вырастало перед ним слепяще-белым безумием. И оно сжималось, сжималось по мере его приближения, становясь все компактнее, все ярче, пока само понятие «яркость» не потеряло всякий смысл. А потом за него принялись силы гравитации.
«Элоиза! — пронзительно выкрикнул он в агонии. — О, Элоиза, помоги мне!»
Звезда поглощала его. Тело сделалось невероятно тонким, и невероятно длинным — и навсегда исчезло для глаз наблюдателей.
Когда корабль покинул окрестность сверхновой, капитан Сцили решил проведать Элоизу в госпитале. Фактически она была уже здорова.
— Знаете, я скажу, он был настоящим мужчиной, — пробормотал капитан. — Мы с ним совершенно разного происхождения, а он умер, спасая нас.
Она внимательно посмотрела на него, в глазах ее застыло гораздо больше льда, чем обычно.
Он едва разобрал ее ответ:
— Он — мужчина. Значит, он тоже обладает бессмертной душой.
— Ну… хм… если вы верите в такие вещи, то полагаю, да.
Она покачала головой:
— Иначе почему же он никак не успокоится?..
Капитан оглянулся на врача, но обнаружил, что они одни в тесном помещении с металлическими стенами.
— Что вы имеете в виду? — Он заставил себя погладить ее по руке. — Я знаю, он был вам верным другом. И все же сейчас он мертв. Скончался. Быстро, ярко, я не могу представить себе лучшую смерть.
— Для него… да, я согласна… Но… — Она была не в силах продолжать. Внезапно глаза ее закрылись. — Перестань! Ну пожалуйста!
Сцили пробормотал что-то успокаивающее и выскочил из помещения. В коридоре он наткнулся на Мазундара.
— Ну как она? — спросил физик.
Капитан нахмурился:
— Плохо. Боюсь, как бы она окончательно не свихнулась прежде, чем мы доберемся до ближайшего психиатра.
— Что, так скверно?
— Она считает, что может воспринимать его.
Мазундар с силой ударил кулаком по ладони:
— Этого я и боялся.
Капитан настороженно ждал.
— Она может, — сказал физик. — Конечно же, может.
— Невероятно! Он же мертв!
— Не забывайте о замедлении времени, — напомнил Мазундар. — Для нас — да, он исчез из поля зрения и погиб быстро. А по времени сверхновой? Оно же отлично от нашего. Для нас заключительная стадия звездного коллапса протекает бесконечное число лет. А для телепатии нет ограничений в пространстве. — Физик резко повернулся и зашагал прочь от госпиталя. — Он останется с ней навсегда.
Эдмонд Гамильтон
Закрытые миры
I
Он шагал по улицам Нью-Йорка, пытаясь вести себя так, словно был землянином.
«Я погиб, если они узнают, кто я на самом деле», — думал Морган Чейн.
Он был похож на землянина — не очень высокий, широкоплечий, черноволосый, с темным, грубоватым лицом. И он мог довольно сносно говорить на здешнем языке. Все это было неудивительно, так как его покойные родители были жителями этого мира, этой планеты Земля, которую он никогда не видел до своего прибытия сюда несколько дней назад.