— Мама мы этого, — посмотрел на понурившегося Лешака, — тебя как зовут?
— Шишкой кличут.
— Мы Шишку отпустим? А то, пусть идёт, делом займётся?
Мама отмахнулась от меня рукой, досадливо поморщась, она присела на корточки перед духовкой, с удивлением вглядываясь в её нутро.
— Хорошо Шишка, иди делом займись, почисть свои полянки от всякой гадости, а встретишь беса, задержи, у меня к нему не мало вопросов появилось.
— По твоему слову Княже, — Лешак в пояс поклонился, — всё исполню.
Лешак грузно слез с кухонной столешницы, и так же грузно потопал к лестнице, сотрясая своей поступью пол.
— Ну, может, теперь спать пойдём? — Я деланно зевнул, намекая на глубокую ночь, — завтра день не будний, некоторым в школу надо.
— Ну так и иди, — мама открыла духовку, обдав кухню божественным ароматом выпечки, — Софочку только оставь, у нас тут намечаются неплохие посиделки, в если заберёшь отца, так вообще девишник получится.
— Ну это мы завсегда, — папа дурашливо спародировал нашего домового, вы нам только печенья дайте в дорожку, Лана доченька поднимешь в комнату Юры чай с печеньками, ты чудо как хорошо его готовишь.
— Конечно папа.
— Идите уже проглоты, не мешайте воспитательному процессу, — мама величественным жестом, послала нас, приняв знаменитую позу Ленина. Вот только если вождь всех посылал куда-то, то нас послали конкретно.
Ну мы и пошли,
— Эй, и кота своего заберите, нечего наше печенье жрать.
Я в великом изумлении уставился на своего фамильяра, вот не знал за ним, такой тяги к кулинарному искусству.
— Вася! Что это сейчас было? У тебя хвост лишний?
— Или захотел вслед за другими по комнате полетать, стены от лишней пыли избавить? – добавил уже папа.
Кот молча прошмыгнул мимо нас, сделав это исключительно по кошачьи, на всех четырёх лапах.
— Пойдём и мы, сынок.
В комнате я сразу достал пластиковый стол и три таких же белого пластика стула. Ну да, за письменным столом чай пить можно, не удобно только. Чашки, заварной чайник на пузатом самоваре литра на три, и тарелку с заварными пирожками.
— Хм. Думаешь, чая мы не дождёмся? — задумчиво хмыкнул папа, — а давай ка, поставь еще пару стульев, а ты Рыжик зови Шишку и Нифонта, мужские разговоры поведём.
Мы уже тянули по второй кружке ароматного чая, Шишка добавил в заварник травки, напиток получился одуряюще духмяный и вкусный, поэтому я уже примерялся к третей, когда в комнату попой вперёд вошла Лина, неся перед собой большой разнос с выпечкой и чаем. Повернувшись она вздрогнула от неожиданности, до сидящего на стуле Нафани осталось не более метра, ещё чуть-чуть и домовой мог запросто получить по голове.
— Ой, — Лина аккуратно обнесла ношу вокруг домового, замершего с неестественно вывернутой головой, и поставила разнос на пластиковую поверхность. — Я наверное вам помешала, сейчас уже ухожу.
Глазки девушки быстро, быстро, обежали всех пятерых, на миг задержались на Рыжике, точнее на стуле под ним, для него я достал детский стульчик, и теперь наш бельчун гордо восседал за столом с маленькой чашкой в руках.
— Ну я пошла?
— Иди уже любопытная — папа, улыбнувшись, отхлебнул из чашки, — у нас тут мужские разговоры, девице здесь не место.
— Ну раз ничего не надо тогда я пошла?
— Иди уже. — Воскликнули, в два голоса, мы с папой.
— Ох и любопытная. — Проговорил отхлюпывая из чашки Шишка, ну чистая мавка.
— Так она с пелёнок такая – Добавил Нафаня, давая мне пищу для размышлений. Это получается он с нашей мамой с самого рождения сестёр.
— А что, в твоём лесу и мавки есть? Вплёл в разговор свой вопрос папа.
— Конечно есть, как не быть, — леший степенно отхлебнул из чашки, — у водяного русалки, у лешака мавки, всё по Покону.
— А что, за две избы? – спросил я Нафаню.
— Это у Шишки надо спрашивать, я их только чую, мне пока в них ходу нету.
— Ну Шишка, что скажешь? – переадресовал я вопрос.
— Одну охотники поставили, из лесного народца, что на деревьях живут, а за другую я и сам ничего не знаю, давно стоит, ещё с тех времен, как первое семечко прижилось, дав рост новому лесу, это было, считай сразу, после большой войны.
— Войны? – Я в удивлении оторвался от вкуснючего печенья с корицей, принесённого Линой.
— Той самой, от которой новый счёт ведётся, от Сотворения Мира.
Я поражённо замолчал, переваривая услышанное. Это, что же получается, более семи с половиной тысяч лет назад была война, такая после которой отсчет заново стали вести. Новость никак не хотела укладываться в голове, и я не сразу услышал вопрос отца, о чём это они?