Значит, я был прав. Амбридж решила взяться за меня всерьез.
— Кому ещё ты рассказал обо всём, что успел разузнать?
— Никому. Мистер Смит не любит бездоказательную информацию. Я почти всё собрал, осталось только сделать копию тюремного реестра с его именем.
Меня бросило в холодный пот.
Мордред бы всё побрал, я был на волоске от разоблачения! Если бы он был чуть умнее, я бы даже не узнал, что за мной следили.
Слюна потекла с уголка его губ. Совсем скоро действие сыворотки кончится. Что же делать?
Стирать его память за последние две недели нельзя — это привлечет внимание его начальства и всех окружающих, его напичкают новыми зельями МакЛаггена и всё выяснят. Тут бы пригодился опытный легилимент, но у меня не было таких знакомых.
Что же делать, что делать?!
— Где ты живёшь? — Я взял пергамент и перо.
— Хогсмид, новая долина, дом десять.
— Ты живешь с семьёй?
— Нет, я один.
— Где ты хранишь все доказательства?
— Дома, в сейфе.
— Какая у дома защита?
— Стандартная.
Повезло. Я проберусь в его дом, уничтожу все улики, а с него возьму непреложный обет. Нужно только постараться загнать его в угол, надавить на него.
— Зачем за мной следят? Ты знаешь планы Амбридж?
Слюна начала течь сильнее, его щёки покрылись красными пятнышками, похожими на те, что были у Тома от шоколада.
— Нам нужна эта тюрьма и заключенный.
Он сдавленно сипел, слово ему тоже было трудно дышать в этом месте.
— Зачем вам Том?
— Он… важен. Мы перехватили письмо из почтовой службы.
— Какое письмо? Кто его написал?
— Кх-х… — Пэйдж слегка посинел. — Мы не знаем. Письмо анонимное, адресовано тебе в день вступления в новую должность.
Я начинал закипать.
— Что в письме, черт побери?!
— Там был шифр. Мы смогли понять только то, что ты должен позаботиться о тайном заключенном на подземном ярусе. Этот заключенный имеет огромную мощь.
Пэйдж закашлялся. На его губах запузырилась пена.
— Пэйдж, спокойно! — Я хлопнул его по щекам и удалил пену. — Что ты знаешь о нём? Зачем он вам? Пэйдж!
Действие сыворотки закончилось внезапно, слишком быстро. Он с ужасом посмотрел на меня расширившимися зрачками и схватился за горло.
— Что ты наделал? Мне нельзя сыворотку в таких дозах! — Он хрипел и давился, лицо раздувалось на глазах.
Да, обычно дают всего пару капель, но мне некогда было отмерять дозу. Но я никогда не видел такой реакции на сыворотку.
— Мне нужен целитель! Ско-ре-е-е… — Дагворт схватился за свой распухший язык и попытался засунуть два пальца в глотку.
Меня накрыл какой-то ступор. Руки сами двигались и развязывали его полностью, но разум словно замерз.
Я должен был немедленно транспортировать его к Живодеру, тут всего сотня шагов до больничного блока.
Это живой человек, нуждающийся в помощи.
— По-т-т-е-е… — Дагворт сполз по спинке, его тело начало биться в судорогах, и он упал на пол.
Я смотрел, как он выгибается у моих замызганных ботинок, но не видел. Перед глазами стояло только лицо Тома: красивое и спокойное, когда он спит, положив голову на мои колени.
Теперь мне не выкрутиться. Меня уволят по статье, тюрьма перейдет в их руки, а Тома заберут от меня, и один Мерлин знает, что с ним сделают. Ведь официально он не существует.
— По-мо-ги…
Дагворт Пейдж выглядит лет на двадцать пять, не больше. У него тощая длинная шея с выпирающим кадыком, широкий рот и блеклые, грязно-голубые глаза. Как у дохлой рыбы. Как у Герберта Уэзера.
Глаза Тома яркие и таинственные, в них — сама бездна.
Но Дагворт Пейдж не заслуживает смерти. Только монстр оставит его умирать в этой прогнившей стылой тюрьме.
========== Глава 3 ==========
Комментарий к Глава 3
Саундтрек для атмосферы: They’re All Dead - Beetroot
Каждый шаг гулким эхом разносился по пустому темному коридору. Каменные склизкие стены вызывали желание залезть в горячую душистую ванну, зажечь побольше свечей и никогда оттуда не вылезать.
Я торопился, но бежать было нельзя — это вызвало бы подозрение у проходящих мимо патрульных.
Я перешёл на бег, только покинув пределы башни. В лицо вгрызся яростный холодный ветер, мантия надулась парусом. Вокруг каменного острова бушевала неукротимая яростная стихия: черные воды океана облизывали высокие скалы и с громким треском падали вниз, чтобы воскреснуть спустя мгновение. Сегодня снова был шторм.
Под резкими порывами ветра я добрался до Драконова Клыка — самой высокой скалы острова. Прямо внизу бурлила черная воронка, закручивающая хлопья пены в спиральные узоры. Эту воронку мы звали Пастью дементора: она была такая же темная, засасывающая в себя всё сущее и ужасная. Сюда сбрасывали тела заключенных, которые никто не забирает. Воронка поглощала их и опускала на самое дно глубокой впадины. Оттуда не было пути назад.
Я достал из кармана камешек и бросил в воронку.
— Прощай, Дагворт Пейдж. И прости меня.
Ветер трепал мои волосы и мантию, брызги волн долетали до меня даже с такого расстояния, а я все стоял и смотрел в эту пасть на краю обрыва и не мог пошевелить ни одним мускулом.
Профессор Дамблдор говорил, что любовь — это самое сильное и великое оружие против зла. Нет ничего важнее любви.
Я сделал это ради любви. Любви к своей стране, своим друзьям, товарищам по Ордену. Любви к Тому Риддлу.
Любовь превратила меня в убийцу.
***
— Почему ты так поздно? — взволнованно спросил Том, встретив меня у камина.
Часы показывали одиннадцать вечера.
— Пришлось кое-что сделать, чтобы защитить тебя, — не было сил придумывать ложь. Я около двух часов взламывал защиту Пейджа так, чтобы было не ясно, что её когда-то взламывали.
Я не был силен в этом, поэтому пришлось повозиться. Я забрал из его сейфа флаконы с воспоминаниями и кучу заметок о нас с Томом, моих друзьях и даже подчиненных. Взамен я оставил копию страницы из реестра заключенных с надписью: Том Риддл, № 000557, дата поступления: 20.06.1992, № дела: … . Дата смерти: 05.02.1998. Похоронен в общей морской могиле. Для достоверности пришлось оставить и некоторые невинные заметки. Мне казалось, я предусмотрел всё, но никогда нельзя было быть в этом уверенным. Я хотел бы сжечь его дом, но тогда Амбридж продолжила бы поиски Тома.
Пришло время усилить защиту собственного дома, тайна хранителя стала слишком ненадежна после смерти Дамблдора.
— Что ты сделал, Гарри? — Том совсем перестал уважать границы моего личного пространства. Он стиснул мою талию двумя руками и притянул к себе.
И я как никогда ясно понял — это я позволил ему так себя вести. Я поощрял все его поползновения с самого первого дня, когда он впервые робко погладил мою обветренную руку. Я хватался за него, приучал к телесному контакту, не осознавая этого.
— То, что было необходимо для твоей безопасности. — Я позволил себе короткое прикосновение к его чисто выбритой щеке. — Я обещал защищать тебя, и я буду это делать. Всегда.
Он кивнул и расслабился. Он доверял мне.
Мне — убийце.
— Я приготовил утку по-пекински. В этот раз получилось всего-то с третьего раза, пойдем скорее есть.
Ему нравилось смотреть, как я ем пищу, приготовленную им. Он весь загорался, жадно наблюдал за моим лицом, и пытался скрыть, как радуется, когда я одобрял его готовку. Мне казалось, что он хотел проникнуть во все сферы моей жизни, контролировать все, что касается меня.
На весь дом громыхала виолончель: он переживал и нервничал, пока ждал меня. Чёрт бы побрал мою дырявую память! Где же я слышал эту музыку?!
Утка оказалось нежной и вкусной, совсем не такой, как индейка неделю назад. Том великолепно осваивал всё, к чему прикладывал руку. Сочные кусочки мяса просто таяли во рту, и я закрыл глаза. Дагворт Пейдж, уходя утром из дома, оставил на столе размораживаться курицу. Как и все магглорожденные, он не одобрял магическую разморозку.
— Гарри, что с тобой? — его рука скользнула по моему плечу.